Прощание с детством - [41]

Факт оставался фактом. «Убожество» наверное, сейчас веселиться с ним, пока она блуждает одна, замерзшая и злая, без денег и каких-либо жизненных перспектив.

Оля тяжело вздохнула и присела на лавочку, не потрудившись даже стряхнуть с нее снег. Заболеет и ладно, хоть досадит матери немного. Не может же та выгнать на улицу больного ребенка?

— Скучаешь? — к ней подсел какой-то парень, совсем не привлекательный, из числа таких, которые, как их физрук, почитывают журнальчики и посматривают грязные фильмы, не имея надежды на лучшее. Конечно, кому понравится это невыразительное лицо, сплошь усыпанное прыщами и блеклые безжизненные глазки! А ведь любви всем хочется.

— Скучаю, — без особого энтузиазма подтвердила Оля и глянула на него с практическим интересом. Конечно, беседы его не интересуют, да и она совсем не подходящий собеседник, она ведь даже не знает, что такое нэцкэ! Ей почему-то стало совсем грустно.

А что сможет предложить он за то, чего ему нужно?

— Как может скучать такая красивая девушка, — продолжал незнакомец, на вид он был немногим ее старше, скорее всего года на три-четыре, — может быть красивая девушка не откажется развлечься?

— Каким же образом? — поинтересовалась Оля.

— Выпить пива в хорошей компании, — предложил он, намекая явно на себя. Пиво? Ну, почему бы и нет. К тому же она уже порядочно замерзла и ей хотелось перебраться куда-нибудь в тепло.

— Не откажется, — улыбнулась девушка и встала, взяла его под ручку, от чего невыразительное лицо парня засияло, а она разглядела почти незаметную щетину на его лице и сделала вывод, что бреется он неаккуратно, ей стало противно. В какой-то момент что-то в ней вдруг взбунтовалось, закричало, завизжало «Нет, нет не делай этого, не хочу! Он же мерзкий!». Оля бы с радостью оставила эту часть себя мерзнуть на лавочке, но она была неотделима от нее, поэтому пришлось смириться и приказать этому голосу в голове заткнуться.

Они пришли к нему домой, там были еще какие-то люди, они были то ли пьяные, то ли обкуренные, о чем-то громко спорили, но девушка не могла вникнуть в предмет их спора и не особенно хотела. Приведший ее парень отобрал у них бутылку пива и вручил Оле, а ее проводил в другую комнату, где было темно и пусто, но стояла кровать. Пока он где-то ходил, Оля сняла куртку и быстро выпила пиво — оно было теплым и гадким, вызвало рвотные порывы, но ее так и не стошнило. Она стянула с себя сапоги и прилегла на кровать. Парень вернулся и обрадовался, найдя ее в таком положении, это послужило для него намеком. Оля прекрасно знала, зачем он привел ее сюда, и ничуть не смущалась этого. Ей уже давно не было противно, просто скучно. Единственное, что она ненавидела — это фальшь. А они были честны друг с другом.

Парень, не тратя времени на долгие прелюдии, стал снимать с нее безвкусный топ, в котором можно было ходить в июне, но не в середине ноября. Прикосновения его были гадкими, руки какими-то липкими, волосатыми и потными, а обветренные губы царапали кожу. Он облизывал ее, как огромная муха.

Оля почему-то вспомнила отца Риты и на нее нахлынула волна мучительного жгучего непривычного стыда. Она вспоминала его частенько и всегда такие мгновения были грустными, и сейчас ей захотелось мучительно плакать, от того, что она лежала под этим сопливым юнцом, думая о том роскошном мужчине и незабываемой близости с ним. Из памяти всплыли его слова после:

— Ольга… прости, я не должен был.

А она сидела на разворошенной постели, завернувшись в простыню и как-то глупо улыбалась.

— Нет-нет. Все хорошо, — прошептала она тогда, но засмущалась того, что он может догадаться, что для нее это обычное дело, лечь в постель с малознакомым человеком. Ей совсем не хотелось, чтобы он знал о ней правду, эту грязную, горькую, липкую правду. Как глупо… ведь она сама всегда старалась быть честной и без смущения могла сказать о своих пороках.

Может быть потому, что в тот момент ей захотелось перечеркнуть все это, забыть, стереть, начать жизнь с начала, с чистого листа? Ради чего? Ради кого? Как глупо! Он отец ее подруги, каким бы кощунством не было бы называть Риту ее подругой.

И ей не на что надеяться. Ее удел — вот такие вот прыщавые уродцы, изголодавшиеся по женскому телу, которое они видели только на картинках в порно-журнальчиках, а еще в своих мерзких фантазиях, которые вызывает у них каждая встреченная юбка.

Только грязь.

Глава семнадцатая

Ночью наконец-то выпал снег, и весь мир стал совсем другим. Белая пелена скрыла грязь, мусор и все следы порока, отразившиеся на холодной спящей земле, и теперь все, что вчера казалось неприглядным, сегодня приняло облик сладкой зимней сказки. Все сразу же забыли о том, что весной, когда снег стает, все бутылки, бумажки, валяющиеся у каждого подъезда, обязательно всплывут наружу в лужах черной грязной талой воды и будут зловонно пахнуть, отравляя жизнь горожан.

Саша сделал погроме приемник из которого орала неизменная «Агата Кристи», чтобы не слышать, как за стенкой отец разговаривает сам с собой. Или с бутылкой, Саша не знал. Он только слышал, как отец ругается с кем-то, хотя мать еще не пришла, а телефон не работал.