Прощание - [7]

— Что у нас еще? — снова спрашивает Молден. — Думаю — это все! Ах да, с нами плывет еще женщина-океанограф, которая будет проводить замеры. И врач у нас новый.

Таким образом, три научных работника из Гамбургского экспериментального института кораблестроения и океанограф?

— Океанограф покинет корабль не в Дурбане. Она осуществит полный рейс, и ее надо в рамках возможного поддержать. Возможно, от случая к случаю вам придется выделять ей помощников.

— Вы сказали — помощников? — спрашивает старик.

Тут они громко смеются.

— Так точно. Ее не так-то легко удовлетворить.

Господин Молден смеется так, как будто сейчас лопнет.

Старик какое-то мгновение глядит угрюмо, но потом насмешливо ухмыляется. Я быстро делаю несколько пометок: гамбургский экспериментальный институт кораблестроения, «Космос», ожидаемое время прибытия… Представления не имею, что это значит.

Ага, думаю я, наконец-то они закончили разговор. Однако болтовня на этом не заканчивается. Все пережевывается еще раз.

Я слушаю вполуха и остолбеваю лишь когда снова слышу «Африкэн коулинг»: «…группа из „Африкэн коулинг“» — это ещё от шестидесяти до семидесяти человек.

— Но группа все же не на палубе? Ведь это теперь и климатически не совсем…

— Дурбан — это не порт Элизабет. Дурбан все же немного теплее.

— И все же по вечерам может быть приличный холод, — возражает старик. — И может сильно дуть ветер, так что я считаю, что следовало бы это делать под палубой.

Молден снова разражается смехом:

— Под палубой? Естественно!

Старик не смеется. Он намерен завершить разговор:

— Итак, принимающая сторона «Африкэн коулинг»? — в его голосе звучит нетерпение.

— Да. Должны появиться несколько дополнительных человечков. Но вас своевременно поставят в известность.

— Они всегда хотят все делать скопом, — ворчит старик. — Итак, вы считаете — шестьдесят-семьдесят человек?

— По моим подсчетам! Но точно неизвестно. — И Молден снова смеется: — Выход в море в полночь? Это остается?

— Да, — говорит старик.

Я глубоко вздыхаю. Наконец-то закончили. Но тут Молден начинает снова, и оба, прерываемые громким смехом Молдена, говорят о замене персонала. Я выныриваю из своего полусна только тогда, когда слышу вопрос старика: «А как зовут первого помощника капитана?»

— Беккер… Беккер.

— Давно на борту?

— Да три рейса.

— Кто занимается погрузкой?

— Погрузкой занимается наш грузовой мастер Майер, но вместе с господином Беккером.

— Значит, мы загружаемся углем? — говорит старик.

— Антрацитом.

— Антрацитом?

Слово антрацит вызывает у Молдена смех. Старик тоже усмехается. Он демонстрирует добродушие. В конце концов, мы не из тех, кто портит другим удовольствие. Если бы я только знал, что смешного в этом антраците. Я не вижу ничего такого в слове антрацит.

— Мы это зафиксируем так, — начинает старик еще раз. — Восемнадцатого, самое позднее, девятнадцатого — Дакар. Агентом в Дакаре является Усима. Телеграфный и телексный адреса у меня есть.

— Тогда пока все в порядке, — говорит Молден, — и мы наконец можем принять на грудь. Все уже готово!

Когда Молден покинул корабль и старик стал ответственным капитаном, я спросил его:

— Что означает ГЭИК?

— Гамбургский экспериментальный институт кораблестроения.

— А что такое «Космос»?

— «Космос» — это грузоотправитель (наниматель судна).

— А что такое ОВП?

— Ожидаемое время прибытия.

— А «Африкэн коулинг»?

— Компания, от которой мы приняли груз.

Вдруг в каюте появились три-четыре человека, которым было что-то нужно от старика. Я удалился через открытую дверь настолько быстро, насколько это позволяла моя больная нога: хотелось посмотреть, что происходит снаружи.

Шестнадцать часов — до отплытия еще восемь.

С пирса раздаются дикие автомобильные гудки. Подъезжает автобус. Я стою и удивляюсь: вместо моряков из него выходят девушки и женщины с большими чемоданами и сумками. Среди них есть и дети. Наконец появляются несколько парней.

Локтями я опираюсь на ограждение и внимательно наблюдаю за скоплением людей внизу. Морковно-рыжая голова принадлежит самому маленькому человеку, взволнованно жестикулирующему и орущему из-за того, что его чемодан еще в автобусе. Будто для контраста рядом с ним держится бородатый гигант, похожий на Деда Мороза из детской книжки. Два толстопузых человека с усиками — наверняка машинисты — могли бы быть персонажами американского гротескового фильма. Но прежде я замечаю цветные пуловеры и головные платки. Звуковой фон спектакля создают поднимающиеся к людям, которые рядом со мной свесились через ограждение, басовые приветствия и острое хихиканье и кудахтанье женского обоза.

— Несколько бутылок они уже опорожнили, — комментирует это представление стоящий рядом со мной матрос.

— Так ведь очень долгий путь, — говорит другой, — от Гамбурга до нас порядочно километров.

Высоко над этой сценой на пирсе через ложбину черной горы проплывает корабль и притягивает мой взгляд: на его верхней палубе расположены два ряда поставленных один на другой контейнеров и выглядит он, как игрушечный. Не могу себе представить, как такой корабль с цветными металлическими ящиками на борту поведет себя при волнении на море.