Прощальный поцелуй - [16]

– Эбби, Эбби! – воскликнула Лорен, подбегая к ней. – Он здесь. Тот парень из «Кроникл». Вот он, – сказала она, указывая на стоявшего спиной к ним мужчину.

Эбби оглянулась на Стивена, но тот как раз отошел поговорить с директором галереи.

– Иди представься ему, – сказала Лорен, слегка подталкивая подругу вперед.

– А это точно нужно? – прошептала Эбби, чувствуя, что ее охватывает паника.

– Ты мне потом еще спасибо скажешь, – ухмыльнулась Лорен и стремительно направилась обратно на свой пост у входа.

Мужчина склонился над застекленным стендом, где были разложены письма жены капитана Скотта, но Эбби это не помешало отметить, что он высокий, белокурый, с короткой стрижкой и элегантно одет – на нем были темные брюки и бледно-голубая рубашка с открытым воротом. Она набрала побольше воздуха в легкие.

– Мистер Холл? – произнесла она.

Он поднял на нее глаза – и оказалось, что он очень хорош собой. Эбби это застало врасплох.

– Да, – сказал он. – Простите, я задумался, и меня унесло далеко-далеко – возможно, даже в Антарктику. – Он усмехнулся, и в его глазах, почти таких же голубых, как его рубашка, сверкнули озорные искорки.

– Эбби Гордон, – представилась она, протягивая ему руку. – Мы с вами общались по телефону, помните?

– Конечно, Эбби, – сказал он, беря бокал с вином в левую руку. – Эллиот Холл из «Кроникл», но вы это, разумеется, знаете, не так ли? Простите, я, должно быть, произвожу ужасное первое впечатление.

«Ну, я бы так не сказала, – подумала Эбби, но тут же постаралась прогнать эту шальную мысль. – Он красив, конечно, но у него внешность первого ученика привилегированной частной школы для мальчиков; может, кому-то это и нравится, но только не мне», – одернула она себя.

– Похоже, ваша выставка имеет успех.

– Пока рано это утверждать, но да, судя по всему, люди в восторге от наших фотографий. – Она внутренне поморщилась: эта фраза была такой же формальной, как сообщение, оставленное на автоответчике.

– Ну, это меня не удивляет. Потрясающий кадр, – сказал Холл, кивнув в сторону фотографии Доминика Блейка и Розамунды Бейли. – Обычно такие подборки абсолютно сухие, как пески пустыни Гоби, но этот снимок наполняет экспозицию жизнью, тем более что вы поместили его рядом с письмами жены Скотта. Меня чуть слеза не прошибла.

Эбби внимательно посмотрела на него, пытаясь понять, не подшучивает ли он над ней. «Типичные понты матерого журналюги, – подумала она, – который высмеивает что угодно. Но если он хорошо о нас напишет, то уж ладно…»

– Я раскопала это фото в нашем архиве. И подумала, что такой трогательный снимок нельзя не включить в экспозицию.

Они двинулись вдоль стенда, и Эллиот провел пальцем по каждой из шести оранжевых наклеек.

– Продается хорошо. Ваша интуиция вас не подвела.

– За этим снимком скрывается удивительная история, – затараторила Эбби. Она нервничала; мимо них проходил официант, и она, взяв у него стакан с апельсиновым соком, быстро сделала глоток. – Здесь запечатлен момент, когда они виделись в последний раз. Он пропал во время своей экспедиции, предположительно погиб. И никто никогда так и не узнал, что с ним случилось.

– Последнее прощание… – тихо произнес Эллиот.

– Именно так, – подтвердила Эбби, восхищаясь тем, с каким чувством это было сказано.

– Собственно говоря, я собрала информацию об изображенной здесь женщине. Мы не упомянули о ней в наших комментариях, поскольку мой босс посчитал, что нужно сосредоточить внимание на путешественниках и первооткрывателях, хотя она тоже очень интересная фигура. Это Розамунда Бейли, известная в семидесятые и восьмидесятые годы журналистка. Впрочем, впоследствии она, похоже, исчезла с радаров.

– Розамунда Бейли? – удивленно переспросил Эллиот.

– Да, а вы ее знаете?

Холл пожал плечами:

– Ну, не совсем, все-таки я из другого времени, но ее у нас дома частенько поливали грязью. Мой отец с ней не ладил, что, собственно, неудивительно. Она была ведущим обозревателем одной из конкурирующих газет, и ей доставляло особое удовольствие подвергать его нападкам.

– Ваш отец, вы сказали?

– Эндрю Шах.

– Лорд Шах? Тот самый барон прессы? То есть я имела в виду медиамагнат. Уф…

Эллиот рассмеялся:

– Ладно, не переживайте, мне приходилось слышать, как о нем говорили намного более обидные вещи. По-моему, в те времена у него было прозвище Мясник с Флит-стрит[17]. Так что образцовым папашей он определенно не был, но это уже совершенно другая история.

– Простите, – пробормотала Эбби. – Я не хотела… Мне надо бы знать.

– Нет, серьезно, все нормально, – сказал Эллиот.

Он задержал взгляд на ней на мгновение дольше, чем следовало бы, и Эбби почувствовала, что краснеет.

– Именно по этой причине в качестве литературного псевдонима я и взял фамилию матери. Отец всегда тяготел к поляризации мнений, что, как вы сами понимаете, может быть как благословением, так и проклятием в моем бизнесе.

– Так, значит, вы тоже лорд? – спросила она. – Или будете им, когда?..

Ну что за вопрос, черт побери!

Эллиот покачал головой:

– Боюсь, что нет. Титул он получил во времена Тэтчер по политическим мотивам, и он только пожизненный. Кроме того, у меня есть старший брат, который и унаследует поместье, громадные долги и двух тайных любовниц.