Прощальная песнь. Ложь королевы фей - [64]

По сцене разнесся смех Эодана. Не обращая внимания на мрачное лицо Королевы, он захлопал в ладоши, подошел и встал лицом к моему лицу. Между нами висел ключ.

— Я уже начал думать, что ты не попадешься.

Я почувствовала жар его пальцев, когда он потянулся и расстегнул цепочку с ключом.

Нет. Черт побери, только не это.

Я призвала тьму, клубившуюся во мне, чтобы швырнуть ее в лицо Эодана. Все что угодно, только бы он не забрал секрет Люка.

— Нет, Дейдре Монаган, — равнодушно сказала Королева. — Ничего не выйдет.

Стоило ей произнести мое имя, как я почувствовала себя опустошенной, бессильной, обездвиженной. Так вот почему феи держат свои имена в тайне.

— Теперь я могу с ней поиграть? — Эодан обращался к Королеве, не сводя с меня глаз.

— Он хорошо поработал и заслужил награду, — кивнула Элеонор.

Королева сделала небрежный жест рукой, будто говоря, что ей все равно, и Эодан сразу же полез перерезать веревку. Я пыталась что-нибудь придумать, но мои мысли ускользали, словно вода в песке, и только сердце продолжало бешено колотиться.

Я упала, не успев сгруппироваться, и боль пронзила сначала мою голову, потом левую руку. Я лежала в той же груде мусора, что и Джеймс, стараясь не потерять сознание. Я не могла двигаться. Не могла дышать. Боль в руке была невыносимой.

О Боже. Я посмотрела на руку и меня затошнило. Сквозь ладонь прошел длинный гвоздь, кончик выступал на несколько дюймов.

— Больно?

Эодан сел на меня и прижал мою целую руку к полу, не обращая внимания на поврежденную. Его глаза сияли, от тела исходил невыносимый жар, а запах тимьяна вызывал тошноту. Мне следовало испытывать ужас, но думать я могла лишь об одном — как хорошо, что Люк меня не видит.

— Думаю, мы позабавимся на славу.

При этих словах Джеймс рядом со мной пошевелился и сквозь стиснутые зубы едва слышно сказал:

— Слезь с нее.

— Милашка, тебе придется немного подождать. — Эодан потянулся к кинжалу на ремне. — Мне нужно заняться твоим другом.

С меня довольно. Он занес руку с кинжалом, а я напрягла все силы, которые остались, и ударила левой рукой с торчащим из нее гвоздем по смазливому лицу Рыжего Придурка. Кончик гвоздя вошел ему в щеку.

Он выронил кинжал и отшатнулся, дотронувшись до раны. Она была легче, чем у меня — ничего смертельного, однако в его глазах я прочитала обратное.

Из ранки вылез молодой зеленый росток, который превратился в лист. И еще один, и еще. Его щеку покрыли побеги, мгновенно выраставшие в чудесные белые цветы с желтыми тычинками, лиловые маргаритки с черными сердцевинами и маленькие розовые соцветия. За доли секунды невероятная красота родилась из грязи, которой был Эодан, принося жизнь и надежду. Он упал, превратившись в ворох цветов, с тихим шорохом разлетевшихся по сцене.

Я вытащила гвоздь из ладони и схватила ключ. Рука была вся в крови, но не болела. Дурной знак. Королева посмотрела на новоявленные цветы, потом на Элеонор.

— Время для шуток прошло. Приведи Люка Диллона.

У меня остановилось дыхание.

— С удовольствием, — сказала Элеонор, наступая на цветы, будто они для нее ничего не значили. Я склонилась над Джеймсом, заслонив его от Королевы, хотя понимала, что ничего не смогу сделать. Она знала мое имя.

Взгляд Королевы скользнул по моему лицу, по окровавленному ключу и по телу Джеймса.

— Ты недостаточно сильна, и сама это знаешь. У тебя не хватит сил, чтобы убить меня. И не хватит сил, чтобы править Ими.

Я положила руку на колено и, опустив плечи, ответила:

— Я не хочу править Ими.

Она пожала плечами.

— Тогда Они убьют тебя. Разве ты не слышала легенды? Разве не знаешь, что случается с клеверными, которые не могут управлять феями? Им вырывают глаза. Обездвиживают. Убивают.

Ее слова были похожи на правду. Я начала припоминать сказки своего детства. И вдруг погрузилась в воспоминание Люка: он играет какую-то безудержную мелодию в кругу фей, которые танцуют и бьют в барабаны. Я узнала Брендана, увидела улыбку Уны, услышала дикую красоту мелодии. Это было одно из самых чудесных воспоминаний Люка, и только ради него стоило читать мысли.

— Дейдре! — рявкнула Королева. — Ты уже проиграла. Положи ключ, и я обещаю, что твоя смерть будет быстрой.

Я нахмурилась. Что-то в ее словах напомнило мне легенду о третьей Дейдре, которую пел утром призрачный голос.

Но не успела я понять, почему это так важно, как вернулась Элеонор. Одна. Боже. Где же Люк? Неужели он мертв?

Выражение ее лица было непроницаемым.

— Пришли даоин ши, моя Королева. — Элеонор подняла изящно очерченную бровь, и я могла поклясться, что она сдерживает улыбку. — Требуют аудиенции.

Казалось, Королева удивлена. Но потом она усмехнулась.

— Даоин ши — никто. У них нет права требовать.

— Я так им и сказала, моя Королева. Но они утверждают, что клеверная спасла жизнь одному из их племени, Водяному быку, а закон гласит, что взамен его жизни они должны вручить спасителю дар.

Королева помрачнела, но не возразила Элеонор.

— Даоин ши слишком слабы, чтобы прийти без призыва, даже в такую ночь. Кто призвал их? Это запрещено. Кто призвал их?

— Я.

По моему телу пробежала дрожь. Я поняла, кто говорит, даже не повернувшись.