Прорыв начать на рассвете - [82]
Кто-то заглядывал в его лицо. Сперва один, потом другой, а потом сразу двое. Больше не били. Ни жаворонка, ни его. Жаворонок звонил, мелко перебирая стремительными серпиками-крылышками, в недосягаемой высоте. Он продолжал свою песню-пляску. А вот он, Воронцов, похоже, отплясался…
– Ну, вставай, что ли? – услышал он хриплый пожилой голос; говоривший что-то лениво жевал, и, видимо, поэтому говорил не зло.
– Больше не трогай. Видишь, он раненый. Ты потом тащить его будешь? Отойди, говорю.
– Одёжа-то на ём плохонькая. Даже шинелка так себе…
– На портянки пойдёт. – И «портяночник» засмеялся.
Его, однако, не поддержали стоявшее рядом.
Воронцов поднял голову. Четверо в чёрных френчах и брезентовых ремнях, в таких же чёрных кепи с кокардами обступили его. В траве гремели кузнечики, прыгали прямо на лицо, щекотали цепкими крапивными лапками. Он надеялся, что стал частью луга, травы, он думал, что растворил своё тело в татарнике и иван-чае, так что его уже не различали в этом пейзаже насекомые, но оказалось, что это не так.
Деваться некуда, надо вставать. И Воронцов начал подниматься. Всё тело его болело. Рана ныла и кровоточила. Он заметил, что из-под обмоток, которые он на прошлой неделе нарезал из старой шинели, доставшейся им, живым, после умершего от перитонита кавалериста, вытекла струйка крови, и на неё тут же налетели зелёные мухи. И откуда они только тут, в лесу, взялись? Он встал, пошатываясь, прошёл несколько шагов. Заметил: его винтовка висел на плече одного из полицейских, самого высокого.
– А может, к Северьянычу его отведём? Северьяныч на прошлой неделе самогон гнал. С магарычом будем. А? – Это говорил высокий, который забрал винтовку Воронцова и всё время молчал.
– У Северьяныча уже пятеро на мельнице и четверо в поле. А этот… Не возьмёт он его. Доходяга. И раненый. Да и не наша это территория.
– Да неохота в управу тащиться. Лучше у Северьяныча его пристроить.
– Слышь, курсант, что у тебя с ногой? – спросил высокий.
«Называет курсантом, значит, из военных», – понял Воронцов и ответил:
– Осколком задело. Заживает уже. Сам пойду.
Он боялся, что полицейские его просто пристрелят. Если станет ясно, что идти он не может. Уже ясно, что тащить раненого им неохота. Обуза.
– А ну-ка, размотай, покажи.
Воронцову и самому хотелось посмотреть на свою рану, после того как кто-то из полицейских ударил его сапогом. Интересно, который из этих сволочей бил меня? Он снова сел в траву и начал разматывать обмотку, потом старый грязный бинт. И время от времени поглядывал на обступившие его сапоги. Теперь болела не только рана, но и голова, и всё тело.
– Горелый, дай ему свой пакет, – коротко приказал высокий дядька, распознавший курсантские петлицы Воронцова.
Один из полицейских, коренастый, короткопалый, с малиновым пятном на щеке и оборванной мочкой уха, выругался и швырнул под ноги Воронцову индивидуальный медицинский пакет. Воронцов разорвал его, протёр куском бинта кровь и начал перевязывать ногу. Рана открылась, но была уже нестрашной. В такой черви уже не заведутся. Ни гноя, ни запаха. Чистая.
– Ни разу не продавали хромого коня? – усмехнулся высокий, поправил ремень винтовки Воронцова и сказал Горелому: – Веди его на мельницу и жди нас. Понял? Только смотри… А то я тебе подковы с копыт собью. Слышь, Горелый?
– Да слышу, слышу, – с ухмылкой, которая не обещала Воронцову ничего хорошего, протянул Горелый. Кажется, именно он давеча говорил о портянках.
– То-то. В лаптях ходить будешь.
– Нам и в лаптях не привыкать. – Да, конечно, это был его голос, его смешок.
«Значит, бил Горелый», – понял Воронцов. Но зачем они ему дали бинт, зачем это сочувствие к нему, он понять пока не мог. Он думал не о ноге и не об открывшейся ране: как же это я так попал? Видать, ночной след выдал. Сбил росу с травы, когда шёл. Не учёл мелочи. И вот попал…
Полицейские потоптались рядом, покурили и пошли в лес. А Горелый толкнул его в спину прикладом:
– Пошли! Попробуем исполнить приказ начальства.
Нога всё ещё побаливала. «Хорошо, что сапоги остались в каптёрке, – подумал Воронцов, – сейчас бы сняли. Шинель не отняли. Даже из скатки не распустили. А в шинели, в кармане, нож… И этот, сволочь, прикладом ткнул. Можно было просто сказать. Но толкнул прикладом. Начальник…»
Горелый вывел его на просёлок. Пошли. Слева лес, справа луг. За лугом, вдали, поле. С луга тянет мёдом. Запах густой, вязкий. Под ноги на дорогу, на заросшие подорожником и донником колеи, кое-где продавленные тележными ободами, прыгали кузнечики. В небе, где полчаса назад бился утренний жаворонок, широкими, размашистыми кругами плавал дозор ястребов. Два или три. Смотреть на них Воронцову не хотелось. Ястреба протяжно, жалобно, словно и у них отняли волю, свистели на всю окрестность. Воронцов знал их повадку: такой выводок способен выбить всех куропаток, тетеревов, всякую мелкую дичь и даже зайчат на два-три километра в округе. Таких только отстреливать. Иначе дичи осенью не увидишь.
– Куда меня ведёшь? – спросил Воронцов Горелого.
– А ты, случаем, не из партизан? – покосился на него тот и похлопал короткопалой ладонью по винтовочному прикладу.
Роман «Примкнуть штыки!» написан на основе реальных событий, происходивших в октябре 1941 года, когда судьба столицы висела на волоске, когда немецкие колонны уже беспрепятственно маршем двигались к Москве и когда на их пути встали курсанты подольских училищ. Волею автора романа вымышленные герои действуют рядом с реально существовавшими людьми, многие из которых погибли. Вымышленные и невымышленные герои дрались и умирали рядом, деля одну судьбу и долю. Их невозможно разлучить и теперь, по прошествии десятилетий…
Во время операции «Багратион» летом 1944 года наши войска наголову разгромили одну из крупнейших немецких группировок – группу армий «Центр». Для Восьмой гвардейской роты старшего лейтенанта Воронцова атака началась ранним утром 22 июня. Взводы пошли вперёд рядом с цепями штрафников, которых накануне подвели на усиление. Против них стояли части дивизии СС, которая на девяносто процентов была сформирована из власовцев и частей РОНА бригады группенфюрера СС Каминского. В смертельной схватке сошлись с одной стороны гвардейцы и штрафники, а с другой – головорезы, которым отступать было некуда, а сдаваться в плен не имело смысла… Заключительный роман цикла о военной судьбе подольского курсанта Александра Воронцова, его боевых друзей и врагов.
Новая книга от автора бестселлеров «Высота смертников», «В бой идут одни штрафники» и «Из штрафников в гвардейцы. Искупившие кровью». Продолжение боевого пути штрафной роты, отличившейся на Курской дуге и включенной в состав гвардейского батальона. Теперь они – рота прорыва, хотя от перемены названия суть не меняется, смертники остаются смертниками, и, как гласит горькая фронтовая мудрость, «штрафная рота бывшей не бывает». Их по-прежнему бросают на самые опасные участки фронта. Их вновь и вновь отправляют в самоубийственные разведки боем.
Летом 1942 года на Ржевско-Вяземском выступе немцам удалось построить глубоко эшелонированную оборону. Линия фронта практически стабилизировалась, и попытки бывшего курсанта Воронцова прорваться к своим смертельно опасны. А фронтовые стежки-дорожки вновь сводят его не только с друзьями настоящими и с теми, кто был таковым в прошлом, но и с, казалось бы, явными врагами — такими как майор вермахта Радовский, командир боевой группы «Черный туман»…
Когда израсходованы последние резервы, в бой бросают штрафную роту. И тогда начинается схватка, от которой земля гудит гудом, а ручьи текут кровью… В июле 1943 года на стыке 11-й гвардейской и 50-й армий в первый же день наступления на северном фасе Курской дуги в атаку пошла отдельная штрафная рота, в которой командовал взводом лейтенант Воронцов. Огнём, штыками и прикладами проломившись через передовые линии противника, штрафники дали возможность гвардейцам и танковым бригадам прорыва войти в брешь и развить успешное наступление на Орёл и Хотынец.
Что остаётся делать солдату, когда он оказывается один на один со своей судьбой, когда в него направлено дуло автомата и вот-вот автомат лихорадочно запрыгает в руках немецкого гренадера? А что делать генералу, командующему армией, когда обстоятельства, хитрость противника и недальновидность вышестоящих штабов загоняют его в такое же безвыходное положение?
Рассказы о легендарном полководце гражданской войны Григории Ивановиче Котовском.
В документальной повести рассказывается о москвиче-артиллеристе П. В. Шутове, удостоенном звания Героя Советского Союза за подвиги в советско-финляндской войне. Это высокое звание он с честью пронес по дорогам Великой Отечественной войны, защищая Москву, громя врага у стен Ленинграда, освобождая Белоруссию. Для широкого круга читателей.
Вторая часть книги рассказывает о событиях военного конфликта 1999 года в Дагестане, увиденные глазами молодого офицера-танкиста. Содержит нецензурную брань.
Мой отец Сержпинский Николай Сергеевич – участник Великой Отечественной войны, и эта повесть написана по его воспоминаниям. Сам отец не собирался писать мемуары, ему тяжело было вспоминать пережитое. Когда я просил его рассказать о тех событиях, он не всегда соглашался, перед тем как начать свой рассказ, долго курил, лицо у него становилось серьёзным, а в глазах появлялась боль. Чтобы сохранить эту солдатскую историю для потомков, я решил написать всё, что мне известно, в виде повести от первого лица. Это полная версия книги.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Созданный на территории оккупированной Сербии Русский охранный корпус Вермахта до сих пор остается малоизученной страницей истории Второй мировой войны на Балканском театре. Несмотря на то, что он являлся уникальным прецедентом создания властями Германии обособленного формирования из русских эмигрантов, российские и зарубежные историки уделяют крайне мало внимания данной теме. Книга Андрея Самцевича является первым отечественным исследованием, рассматривающим данный вопрос. В ней, на основе ранее неизвестных документов, подробно рассмотрены обстоятельства развертывания и комплектования формирования на различных этапах его истории, ведения им боевых действий против повстанцев и регулярных вооруженных сил противников Германии на территории Сербии и Хорватии и проведения его военнослужащими многочисленных карательных акций в отношении местного населения.