Пророки желтого карлика - [3]

Во весь рост встает проблема доски - на которой пишут мелом. Не на потолке же писать, в конце -концов. Звоню Димке, как никак он в школе детишек мучает, может достанет где...

Звонок. Называется Владиком.. Физик.

Идею воспринимает сразу, сразу же и предлагает помощь. Сообщаю, что на первый случай нужна доска. Говорит, что достанет. Вот это мужик!

Но все это - после работы. Ведь каждое утро, как бы поздно ни лег, какие бы проблемы не волновали, лезу в автобус, где люди, как летучие мыши, спят, прижавшись друг к другу, мерно покачиваясь, когда машина тормозит или набирает ход. Точно также, наверное, в далеком будущем люди будут дремать в переполненном рейсовом звездолете, отправляясь на работу куда-нибудь на Ипсилон Эридана. На работе - до деталей знакомый опостылевший испытательный стенд со щелкающей лампой накачки лазера, водопроводная техника охладительной системы. Засучиваешь рукава белой рубашки и вперед!

Насколько это далеко от розового тумана мыслей о научном творчестве, клубящегося в мозгах абитуриентов, осаждающих физические факультеты!

Экспериментальная наука - это настоящее производство, фабрики и заводы, дающие информацию, а мы - пролетарии высшей квалификации.

Сегодня, выходя из корпуса, услышал разговор двух рабочих с нашего опытного завода - один напоминал другому, не забыл ли тот выключить станок. Я тут же вспомнил, что не отключил питание от своего стенда... Лампа накачки чуть не накрылась.

Кто-то сказал: "Счастье - это когда с улыбкой идешь на работу и с улыбкой возвращаешься домой." Ко мне эта формула очень даже применима, по крайней мере, во второй ее половине.

С тех пор, как мы с Маринкой поженились, меня словно магнитом тянуло в нашу маленькую комнатку. Когда моя девочка так уютно, с непосредственностью котенка сворачивалась в уголке тахты с какой-нибудь книжкой, поджав загорелые ножки, лишь слегка прикрытые коротким халатиком, у меня становилось так тепло и спокойно на душе, появлялись такие силы и уверенность в себе, что я сразу хватался за свое "дело", как называю то, чем занимаюсь по вечерам, то есть то, что и есть из себя эта самая наука. Мы оба любили и были любимы - что может быть прекрасней! С рождением Гошки кое-что изменилось, и пока приходится жить у Маринкиных родителей, а это довольно тяжеловато - они ведь были против нашего брака. Нельзя, однако, не считаться с помощью Натальи Михайловны, без нее Маринке было бы трудно. К тому же у Маринки после родов начался мастит, и она долго мучилась. Эх, Маринка! Как жаль, что тебя сейчас нет рядом! Ну да ничего, скоро мы будем жить здесь вместе, а пока нужно делать дело.

Владик не обманул - уже через день он завалился с небольшой, но вполне приличной доской и выложил на кухонный стол целую пригоршню мела.

Владислав, как он на этот раз представился, был блондин с длинными волосами, прихваченными на лбу черной лентой, и густой русой бородой. Его слегка выпуклые карие глаза смотрели прямо и жестко, даже немного нагло, так, что почему-то хотелось отвести взгляд. Посидели, разговорились. Оказалось, он давно увлекается диалектикой, читает Гегеля, и его вся эта проблема с языком занимает более с философской точки зрения. Давно я не встречал такого интересного собеседника, мы трепались до полуночи и расстались довольные друг другом. Нашего полку прибыло!

На следующий день позвонил Димка:

радостный, и сообщил, что он достал доску и, кажется такую, какую нужно. Договорились, что приеду к нему в школу посмотреть, и если она подойдет, привезем и ее, пусть будет две, другую потом кому-нибудь отдадим. Доска оказалась просто прекрасной - совсем новая, в желтой раме. У них в школе нет маленьких классных комнат, и она никому не была нужна. Пока несли ее по улице, поняли, что она достаточно велика, чтобы нас пустили в метро. В карманах, как всегда, пусто, да и в обычное такси такую доску не впихнешь. Пошли ва-банк и спустились таки в подземку. Там оказалась не одна, а две контролерши, причем их вредность складывалась отнюдь не по законам арифметики. Уперлись, не хотят пускать, и все тут! Ну, пока я их подчивал притчей о доске, так необходимой детишкам в доме пионеров и злых дядях, которые пожалели выделить машину для такого святого дела, Димка один за другим опускал монеты в турникет. Наконец теткам стало жаль наших пятачков и они пропустили нас, ругая на чем свет стоит противных дядей из РОНО.

Странное дело, до чего меняют служебные обязанности человека! Дома эти самые контролерши, наверняка, добрейшие существа и прекрасно понимают, что два мэнээса, имеющих детей со своими окладами ни никак не могут позволить себе раскатывать на таксомоторах. Так ведь нет, раз уж они надели форму, им понадобилась сказка о белом бычке и пионерском галстуке - хохма, да и только! Впрочем, с философской точки зрения все призрачно: человек всего лишь совокупность общественных отношений, а форма, надетая простой советской женщиной, превращает ее в контролершу, облаченную маленькой, но все же властью и, сообразно этому, ответ ставит ее в новые отношения, а значит, изменяет.

Дома мы были уже в десять часов вечера, и тут выяснилось, что имеющийся в наличии молоток слишком мал, чтобы выбить дырки в бетонной стене, Кроме того, у Димки разболелась голова, Он вообще частенько страдал от головной боли - был слишком впечатлительным. Позвонили соседке, кстати, очень милой девушке, и с кавалерийским нахрапом потребовали большой молоток и пачку анальгина, не забыв спросить, остались ли у нее еще таблетки. Стучали-то мы ведь в ее стену...