Пророк с Луны, ангел с Венеры. Новые земли - [8]

Среди наших последних эмоций преобладает негодование на всех астрономов, утверждающих, что они знают, приближаются или удаляются от нас звезды. При ближайшем рассмотрении кажется, что нас особенно раздражает астрономическая точность. Мы отмечаем, что гораздо легче определить, приближается или удаляется относительно близкая к нам комета. 6 ноября 1892 года Эдвин Холмс открыл новую комету. В «Journal of BAA.» (3–182) Холмс пишет, что, по расчетам разных астрономов, расстояние до нее составляет от двадцати до двухсот миллионов миль, а диаметр орбиты определяется от двадцати семи тысяч миль до трехсот тысяч миль. Профессор Янг пишет, что комета приближается; профессор Паркхерст пишет просто, что планета выглядит приближающейся к Земле; но профессор Берберих в «English Mechanic» (56–316) объявляет, что 6 ноября комета Холмса находилась в 36 000 000 миль от Земли, а 16-го — в 6 000 000 миль, и что она приближается настолько быстро, что 21-го комета столкнется с Землей.

Комета же как удалялась, так и удалилась.

4

Однако иногда я сомневаюсь, что астрономы так уж выделяются своей некомпетентностью. Слишком уж они напоминают мне косметологов и бакалейщиков, филантропов, высококвалифицированных счетоводов, составителей договоров, участников международных конференций, психологов и биологов. Я смотрю на астрономов примерно так, как капиталист смотрит на социалиста, или социалист — на капиталиста, или пресвитерианец — на баптиста, или демократ — на республиканца, или художник одной школы — на художника другой. Если ненадежность, или отсутствие основания, в любой области мысли видна всякому из ее противников, почему же мы не видим, что все так называемые основы всего нашего существования суть мифы и что все дискуссии и видимость прогресса — столкновение призраков или опровержение старых заблуждений новыми? Тем не менее я ищу более широкого выражения, которое бы оправдало нас всех — допуская, что так называемая неоправданность и бессмысленность есть наше видение частей и функций вне связи с основополагающим целым; некой основой, проявляющей свое развитие в терминах планет, и кислот, и мошек, рек и профсоюзов, и циклонов, политиков, островов и астрономов. Мы могли бы принять основополагающую целостность, для которой все наше существование есть различные проявления — разрываемые ураганами и потрясаемые борьбой Труда с Капиталом — и потом, для равновесия, нуждающиеся в отдыхе и расслаблении. Целое склонно к розыгрышам, и иные человекообразные, некоторые жрецы, философы и кабаны-бородавочники — всего лишь его грубые шутки; но астрономы — проявления иронии более возвышенного сорта или удовольствие от притворства, будто им известно, приближаются или удаляются далекие звезды, и в то же время точное предсказание, когда именно близлежащая комета, удаляющаяся от нас, приблизится вплотную — завершающий штрих мастера. Это игривость космоса: подобные развлечения позволяют Бытию выносить свои катастрофы. Разбитые кометы, отравленные нации, водородные судороги Солнца — надо же хоть на астрономах отдохнуть и развеяться.

Нам важно помнить, что астрономы в предсказании движения звезд оказались не более неудачливы, чем в других отношениях. Особенно неприемлема для нас доктрина, что переменчивость звезд определяется вращением вокруг них «темных» спутников; кроме того, мы предпочитаем находить, что для сколько-нибудь зрелого ума ничто не определяет наличия звезд с вращающимися вокруг них или окружающими их светящимися спутниками. Если молчание — единственно верная философия, и если всякое позитивное утверждение есть миф, нам нетрудно будет найти оправдание своим отрицательным предпочтениям.

Профессор Отто Струве являлся одним из высших авторитетов в астрономии, и верующие приписывают ему немало триумфов. 19 марта 1873 года профессор Струве объявил, что обнаружил спутник звезды Процион. Это было интересное наблюдение, однако все же простое наблюдение, а не триумф. Несколько раньше профессор Оверс, столь же легковерный или столь же легкомысленный, как Ньютон, Леверье и Адаме, вычислил орбиту гипотетического спутника Проциона. Он изобразил на звездной карте окружность вокруг Проциона. Эта орбита была вычислена в терминах закона гравитации, а наша общая мысль состоит в том, что все подобные вычисления — лишь идеал и имеют к звездам и планетам не больше отношения, чем безупречные теории косметологов к пятнам, проступающим на заштукатуренном лице нашего существования. В частности, мы намерены дискредитировать «триумф» Струве и Оверса, но в общем мы продолжаем свою мысль: никакие расчеты не приложимы к небесной механике, этот предмет является источником чисто эстетического удовольствия и ему не место в строгой науке астрономии, если кто-то и способен допустить, что такая наука существует. Итак, после великих трудов или после долгих забав Оверс рисует вокруг Проциона кружок и объявляет, что это — орбита звезды-спутника.

Ровно в той точке круга, где «следовало», 19 марта 1873 года Струве видит светящуюся точку, которую, понятное дело, рано или поздно кто-то да должен был увидеть. По словам Агнесс Клерк («System of the Stars»), Струве снова и снова наблюдал светящуюся точку и наконец убедил себя, что она движется, как «следует», точно по предначертанной орбите. В «Reminiscences of an Astronomer» профессор Ньюкомб рассказывает эту историю. По его словам, американский астроном тогда не просто подтвердил наблюдения Струве: он не только увидел, но и точно измерил предполагаемый спутник.