Пророк с Луны, ангел с Венеры. Новые земли - [23]

Засилье математики в астрономии раздражает меня по той же причине, по какой раздражала бы архитектура, если бы считалось, что храм или небоскреб должны что-то доказывать. Чистая математика подобна архитектуре; в астрономии она так же неуместна, как Парфенон. Математика произвольна — она не изогнет примой и не запятнает плоскости в угоду фактам. Во всяком хаосе есть малая доля единообразия: математик может высмотреть в этой сумятице квадраты, круги или треугольники. Если бы он просто чертил себе треугольники, а не прилагал свои диаграммы к развалинам древних теорий, его конструкции были бы столь же безвредны, как поэзия. В нашей метафизике на единообразие, разумеется, нельзя полагаться. И математическое выражение единообразия только очень приближенно может быть отнесено к планетам, которые сами по себе не окончательны, но являются частью чего-то большего.

Сэр Исаак Ньютон жил очень давно. Все его мысли были отражением его эпохи. Чтобы полностью оценить его разум, рассмотрим совокупность его трудов. Его любовь к цифрам проявляется, например, в книге о Пророчествах Даниила и в определениях значения одиннадцатого рога у четвертого зверя. Если в наши дни эти доказательства звучат не слишком убедительно, возможно, и другие его труды чуточку устарели. Не знаю, может, Юпитер и поет басом, хриплым или мощным, а также возможно, что существует формула соотношения между одиннадцатым рогом четвертого зверя и еще какой-нибудь величиной; я недоволен окаменелыми догмами, отложившимися из испарений подобных умов, но я сам, надо полагать, не слишком вещественен. В качестве общей идеи скажу, что мы теперь не строим кораблей по образцу кораблей времен Ньютона, и строительство, и транспорт с тех пор потрясающе или, может быть, чудовищно, изменились, но так или иначе они стали другими; и что принципы биологии, химии и других наук, кроме астрономии, теперь не те, что во времена Ньютона, независимо от того, верны они или обманчивы. Я недоволен тем, что из средневековых наук одна астрономия еще тормозит всеобщий прогресс, пусть даже настоящего прогресса и не существует.

Еще кое-что следует сказать по поводу кеплеризма и ньютонизма. Они ерзают. Боюсь, что пережитые испытания умудрили нас. Мы уже заметили неоднозначность кеплеризма, из-за которой его, как и все, рассмотренное нами, можно истолковывать как в ту, так и в другую сторону.

Ерзанье:

Забыть о собственном достоинстве, забыть о фактах, лишь бы соглашаться, лишь бы быть, как все, и обратить свою покорность к своей выгоде.

Согласиться с астрономами, что, конечно, три закона Кеплера — не абсолютная истина, но приближение, и что планеты действительно двигаются, как им положено двигаться по доктрине Кеплера — после чего требуется только доказать, что эта Земля — одна из планет.

Восхищаться ньютоновской «Principia» от первой до последней буквы, никогда, подобно прочим поклонникам, не видав ее в глаза; принимать в ней каждую теорему, понятия не имея, что они значат; соглашаться, что движущиеся тела повинуются законам движения и обязаны двигаться по одному из конических сечений, — и после этого требовать единственного доказательства, что эта Земля — движущееся тело.

Все убеждены, что три закона Кеплера доказывают движение этой Земли вокруг Солнца. Это ошибка. Почему-то во всякой всеобщей убежденности кроется ошибка. Мы уже говорили, что стоит предположить, что эта Земля неподвижна, и доктрина Кеплера с тем же успехом оказывается приложима к Солнцу, вокруг которого по эллиптическим орбитам на пропорциональных расстояниях движутся планеты, причем вся система вращается вокруг неподвижной Земли. Все наблюдения за движением небесных тел согласуются с такой интерпретацией законов Кеплера. Тогда остается только некоторое недоумение, почему, если можно считать эту Землю неподвижной или движущейся, кому как нравится, сэр Исаак Ньютон сделал выбор за себя и за других. Без единого факта, без малейших указаний в ту или в другую сторону, он предпочел думать, что эта Земля — одна из движущихся планет. Тут проявляется его «основательность», о которой мы столько читали. Он не писал книг о первом и втором роге этой дилеммы: он ею попросту пренебрег.

Для тех, кто склонен к противоречию, предлагаю упростить вопрос. Может быть, ему не нравится иметь дело с батареями интегралов, бомбардировкой кватернионов, трансцендентными функциями, коническими сечениями и прочими боеприпасами, накопленными астрономами…

Восхищайтесь ими. Соглашайтесь, что они приложимы к телам, движущимся вокруг Солнца. Потребуйте только доказать, что эта Земля — одно из таких тел. Чтобы разобраться со всеми подобными «доказательствами», обратитесь к нашим изысканиям и к нашим умозаключениям по поводу трех неясностей или к нашим нестерпимо мучительным попыткам писать об этих трех неясностях серьезно.

Мы начали с трех воплей восхищенных математиков. Мы пережили несколько сомнительных приключений, старательно притворяясь, что чудовища, или мелкие затруднения, нам в самом деле угрожают. Мы добрались — не до сердца системы, но до узелка недоразумений.