Пророчица - [24]

Ему стало интересно, чем же в действительности был обусловлен такой характер.

Зик доложил о том, что в лагере был замечен сотрудник Департамента культурных ценностей Египта, и, когда выяснилось, что доктор Александер исчезла, сотрудник конфисковал предметы, находящиеся в ее палатке: обрывок папируса и корзину. Но свитков не было.

Хэйверз размышлял: если женщина улизнула, не сказав ни слова даже членам своей бригады, это могло означать лишь одно – она скрывала нечто ценное.

«Хангерфорд сказал, что слышал, как она кому-то говорила о древности найденных свитков».

– Хорошо, Зик, – произнес он, – возвращайся в Афины и заканчивай свое задание там. К этому делу я привлеку кого-нибудь еще.

Он повесил трубку и стал звонить в Сиэтл. Номер был частным, и Майлзу не пришлось разговаривать с секретарем.

– Титус, – сказал он тихо. – Это я. Да, давно мы не виделись. Я в порядке, как ты? Титус, мне необходимы услуги твоей компании. – Быстро введя собеседника в курс дела, Майлз продолжил: – Я пошлю тебе досье на доктора Александер по факсу. Скорее всего, она сейчас возвращается в Америку. Мы должны определить все места, в которых она может появиться. И, пожалуйста, попытайся выяснить, где в данный момент может находиться этот Стивенсон. Он археолог, поэтому вполне может быть сейчас далеко за пределами Штатов. – Майлз выслушал собеседника. – Доктор Александер? О, это сущий дьявол. Как только твои люди заберут у нее все, что нужно, избавьтесь от нее.

День третий

Четверг,

16 декабря 1999 года

Кэтрин не сводила глаз с сотрудника таможни. Если ей удастся пройти досмотр, она спокойно отправится домой.

Покинуть границы Египта оказалось задачей более легкой, чем она себе представляла. Международный аэропорт Каира представлял собой настоящий сумасшедший дом, заполненный потоками туристов, стремящихся оказаться у пирамид в этот особенный Новый год. И, поскольку внимание охранников было привлечено, главным образом, к прибывающим в страну, уезжающих досматривали очень бегло. Багаж Кэтрин побывал в рентгеновской камере, однако копаться в нем никто не стал.

Свитки все еще находились у нее.

Она посмотрела сквозь огромное зеркальное окно. Аэропорт «Джей Эф Кей» был погружен в темноту снежного вечера. Зима в Синайской пустыне тоже была прохладной, но Кэтрин совсем забыла, каким декабрь бывает в Нью-Йорке. Она определенно была одета не по погоде. И в шуме, создаваемом прибывающими пассажирами – взбудораженными туристами, приехавшими на праздник загруженными рождественскими подарками и желавшими поскорее добраться до места, – она почти различала мелодию «Тихая ночь», доносившуюся из громкоговорителя.

Таможенник занимался семьей из четырех человек, при этом не просто раскрыл их чемоданы, а разворачивал каждый рождественский подарок. Почему досматривали так тщательно? Они что-то искали? Очередную бомбу? А ведь ее самолет и в самом деле прилетел с Ближнего Востока. Ей стало страшно. Интересно, каким было наказание за контрабандный ввоз культурных ценностей в страну? Она, конечно, спрятала свитки, но, глядя на то, как таможенник снимает внутреннюю обивку мужского чемодана, уже не была уверена ни в чем. А ведь до сих все шло так гладко! Еще в Синае, когда Кэтрин ждала Дэниела, она сфотографировала свитки и тут же, в палатке, проявила пленку, что частенько делала во время раскопок. К тому моменту, как Дэниел приехал в лагерь, фотографии всех свитков были уже готовы. Снимки она спрятала в сумке от спортивного костюма Дэниела. Этот шаг был мерой предосторожности на тот случай, если с оригиналом что-либо случится.

В качестве дополнительной меры безопасности Кэтрин не стала брать с собой ни обрывок папируса, ни корзину, заполнив ее камнями и заново обернув холстом. Кто бы ни стал проводить обыск в ее палатке, он нашел бы лишь то, что видели и свидетели. Наконец, в отеле «Айсис» она предупредила мистера Милонаса, что, если кто-то будет спрашивать о ней, она уехала домой по семейным обстоятельствам.

Внимательно рассматривая таможенников и пытаясь установить, какой из них пропустит ее, не раскрывая ее багажа – один из них, рыжий, казалось, к пассажирам-женщинам относился проще, – она, ощутив холодок внутри, вспомнила один ужасный момент их побега, когда их почти поймали: она обернулась и увидела отца Гарибальди, рвущегося сквозь толпу, чтобы спасти «сестру». Мужество этого человека чуть не разрушило их хитрый план, а вместе с ним и шансы на побег.

Ей было неприятно осознавать, что этот поступок отца Гарибальди произвел на нее сильное впечатление. Только отважный человек мог вмешаться в семейную перепалку, особенно если семья живет по иным традициям. Он легко мог пострадать. Каким-то странным образом он напоминал ей Дэниела; они оба были как будто не от мира сего. И тут она вспомнила, что Дэниел когда-то собирался стать священником. Он уже выбрал духовную семинарию. Однако вдруг передумал, никому не объяснив причины. Кэтрин казалось, что на него повлияли события того дня, когда она нашла его плачущим за скамейками спортивного стадиона. Она так и не узнала, что же произошло в тот день, но именно после этого он заявил, что не желает принимать на себя духовный сан.