Пророчество - [58]

— Зрелище малоприятное, Бруно, тем более что ты был знаком с девушкой. Но мне нужно знать твое мнение об этом убийстве. Прости, что приходится подвергать тебя… — Голос его смягчился, и я молча кивнул в ответ.

Уолсингем взял светильник у Бёрли. Мы вошли в небольшое помещение, похожее на кладовую. Пусто, лишь деревянные ящики у стены да неподвижная фигура в белом платье на каменном полу — словно призрак. Уолсингем решительно двинулся вперед и склонился над телом, подняв факел так, чтобы в его колеблющемся свете предстали все подробности горестной гибели Эбигейл Морли.

Лиф ее платья был разорван посередине и разведен в стороны, обнажая торс. В левой груди торчал кинжал, вонзившийся в девичью плоть чуть ли не по самую рукоятку. Прямо в сердце, мысленно сказал я себе. Меня преследовало тревожное ощущение, будто я уже побывал здесь прежде, будто передо мной уже представал этот образ или я пережил в недавнем прошлом нечто похожее. Когда я подошел ближе и опустился рядом с Эбигейл на колени, я увидел, что и само тело, и камни, на котором оно лежало, покрыты водой, рыжие волосы жертвы не рассыпались вокруг ее головы, а, намокнув, сбились в тяжелую массу. Уолсингем поднес факел ближе и жестом велел мне еще раз взглянуть на ее грудь. На правой груди, напротив кинжала, в бледной коже был вырезан некий знак: прямой крест, а внизу повернутый вправо хвостик — астрологический символ Сатурна. Я осторожно выдохнул, стараясь угомонить забившийся молотом пульс: в ужасный миг прозрения я понял, почему граф Лестер заговорил о докторе Ди и о чем-то большем, чем совпадение. Образа, показавшегося мне знакомым, я не видал воочию, но слышал его описание; в пророчестве. Эбигейл убили почти в точном согласии с последним видением Неда Келли, о котором рассказывал мне Джон Ди.

Наконец я собрался с духом и заглянул убитой в лицо. Бледное, с оранжевыми отблесками факела, но удивительно мирное для человека, встретившего насильственную смерть. Это само по себе показалось мне странным: за годы, проведенные в скитаниях, я видел много пронзенных клинком трупов, и ни разу — такого спокойного лица. Обычно черты были искажены, сведены судорогой, в них запечатлевались борьба и последняя мука.

Жестом я попросил Уолсингема поднести факел ближе к лицу жертвы. Он повиновался. Теперь мы оба стояли на коленях в воде, разлившейся на полу вокруг тела; она сочилась через трещины между старыми камнями. Незрячие глаза Эбигейл смотрели в пустоту, я разглядел, что сосуды в белках полопались, левый глаз был совершенно красный. Остались синяки вокруг носа и рта, однако, в отличие от Сесилии Эш, Эбигейл убийца не душил за шею.

— Она была в воде? — спросил я и сам едва расслышал свой шепот.

— Ее привязали за руки к причальному кольцу. Одна из кухонных служанок наткнулась на нее, заметив, что эту дверь оставили открытой. Говорит, что поначалу увидела открытые двери причала, а затем — как в воде плещется что-то белое, словно русалка. — Уолсингем скривился.

— Значит, убийца хотел, чтобы ее вскоре нашли. Однако, судя по лицу, Эбигейл не утонула. — Я говорил тихо, словно самому себе. — Думаю, ее задушили, а когда она перестала дышать, нанесли точно в сердце удар кинжалом. Должно быть, он ждал ее в засаде и захватил врасплох, едва она пришла… — Тут голос мой оборвался, ибо она пришла, надеясь поговорить со мной.

Уолсингем с трудом поднялся на ноги.

— Он вошел оттуда. — Сэр Фрэнсис поднял факел, и я увидел на противоположной от той маленькой двери, через которую мы вошли, двойные двери с тяжелым поперечным засовом.

Уолсингем передал мне факел и поманил за собой. Отодвинув засов, он открыл правую часть двойной двери — та подалась вовнутрь, — и я увидел, что эти двери выходят напрямую в сводчатый туннель под зданием, а две широкие ступени ведут к воде. Ширина туннеля позволяла пройти по нему небольшой барже, а сводчатый потолок был достаточно высок — футах в десяти от пола на глаз, — чтобы лодки могли доставлять припасы с реки прямо в дворцовую кухню, в это самое помещение, где их разгружали. Поскольку другой конец туннеля был закрыт металлической решеткой, с дворцом он сообщался только через эти двойные двери.

— Когда ее нашли, эта дверь была открыта, — пояснил Уолсингем, вновь принимая на себя обязанности факелоносца. — Значит, он, по всей вероятности, явился сюда на лодке и таким же путем потом скрылся, и она сама открыла ему дверь изнутри. — Придерживаясь рукой за дверной косяк, он выглянул наружу, где в узком канале почти бесшумно облизывала камни черная вода. — Там она и плавала, у самого причала… — Он указал место возле нижней ступени. — И ты прав, Бруно, это вновь сделано напоказ. Если б он не привязал тело, его бы унесло по туннелю в реку или оно могло утонуть, а он хотел, чтобы ее сразу обнаружили. Вероятно, чтобы ее обнаружили еще во время концерта.

— Снова знак из пророчества — на этот раз Сатурн. Он не оставляет сомнений в том, что эти смерти связаны друг с другом. — Я запнулся, поднял глаза на Уолсингема, напуганный еще одним вдруг всплывшим воспоминанием. — Кукла! Сесилию Эш нашли с куклой в руках, рыжеволосой куклой, которую мы приняли за изображение королевы Елизаветы. И сердце у нее было пронзено иглой.