Пророчество - [101]

Ладони вспотели. Я протиснулся в щель, ощупал замок потайной двери. Вот он-то как раз был заперт и не поддался даже моему кинжальчику. Я поставил свечу на пол, заставил себя глубоко вдохнуть и выдохнуть, понимая, что спешка и дрожащие пальцы — плохие помощники. Успокоившись, я осторожно просунул в скважину кончик кинжала и начал медленно отводить язычок замка; в последний момент лезвие соскочило и порезало мне руку, но мне уже было все равно. Торопливо слизывая капельки крови, чтобы не оставить следов, я распахнул дверь. Вновь дрогнуло на сквозняке пламя свечи. Я подтолкнул дверь ногой и вошел в узкое помещение, похожее на склеп. От холодных камней поднимались влажные испарения, пахло разложением, смертью. Я поднял свечу повыше и чуть не вскрикнул, но возглас замер у меня на устах.

Ни узорчатого потолка, ни изысканных панелей — ничего, чтобы украсить это помещение или сделать его теплее. Голые кирпичные стены, обнаженные балки потолка, сошедшиеся под острым углом, каменные плиты пола. Эта комната была спрятана внутри массивной стены, окна, которые были здесь прежде, замуровали; потайная комната как бы не существовала.

Я поднял свечу повыше, захлопнул за собой дверь и огляделся. На противоположной стене, между двумя замурованными окнами, висела карта небес, скопированная у арабского астролога: концентрические круги, разделенные по знакам зодиака, с указанием на влияние тех или иных планет. Под картой — бюро черного дерева с двумя дверцами, инкрустированными перламутром, на высокой столешнице — бумаги и использованные перья. Слева от меня, в дальнем конце комнаты, стоял прямоугольный, укутанный темно-пурпурной тканью постамент, с виду похожий на алтарь. По обе стороны на этом постаменте стояли серебряные подсвечники, а в центре — медный треножник с хрустальным шаром, который в пламени свечи засверкал нежно-розовыми гранями. В точности так же выглядел и магический кристалл Джона Ди.

В Оксфорде мне довелось видеть потайную часовню, и я слышал, что сохранившие верность католичеству дворяне обустраивают такие же у себя в особняках и служат там мессу, однако это святилище едва ли принадлежало католической религии. На полу я разглядел меловые круги, расчерченные пентаграммами, астрологическими и иными оккультными символами. Медленно поворачиваясь, чтобы проследить эту разметку, я уловил еще один источник отраженного света в другом углу комнаты, приподнял свечу — и отскочил при виде человеческой головы, со всех сторон обложенной листовой медью и установленной на узкую и высокую каменную подставку. Прямо как настоящая, словно голову отделили от мертвого тела. Глаза пустые, запавший рот. Говорят, триста лет назад такой головой владел монах Роджер Бэкон, и она, согласно легенде, пророчествовала, одержимая духами.

Мурашки побежали у меня по коже, приподнимая короткие волоски: голова эта — явная примета храма, посвященного не Христу, но Гермесу. В наследии Гермеса Трисмегиста речь идет об оживлении статуй силой духа, о том, как эти магические предметы пророчествуют. Святой Августин отвергал такого рода магию и считал ее бесовством, однако подлинные адепты знают истину. Так что же, Генри Говард пытался разговорить медную голову?

Над медной головой к стене крепилось несколько полок со стеклянными флаконами и пробирками, расставленными аккуратными рядами, подле них блестели какие-то, похожие на хирургические, инструменты. В одних сосудах переливались жидкости, в других что-то попричудливее — осколки костей, волосы, кусочки кожи, предметы, коим место либо в католической раке, либо в лаборатории алхимика.

Напротив импровизированного алтаря к стене прислонилось зеркало из отполированного обсидиана, высотой в человеческий рост и шириной фута в четыре. Я увидел, как мое отражение дрожит в нем, пламя свечи запрыгало, когда я поднес его ближе к поверхности. Черное зеркало, магический кристалл, медная голова — орудия небесного волхвования, необходимые тем, кто добивается откровения от мира духов. Итак, Говард, обличитель пророчеств, астрологии и всякого рода гаданий, сам пытается установить связь с силами по ту сторону звезд. Ди первым догадался об этом, теперь и я ухмылялся, радуясь своему открытию.

Свеча догорала, очередной порыв холодного воздуха грозил задуть ее. В темноте я не смог бы ориентироваться, а потому поспешил зажечь обе свечи на алтаре. Световая дуга изогнулась перед кирпичной стеной, отогнала прочь тени. С напряженными нервами, едва дыша, вернулся к черному бюро и принялся перебирать бумаги. Никакого порядка я в них не обнаружил, там были и сложные астрономические вычисления, учитывавшие положение планет при великой конъюнкции и их движение в календарном цикле, были и какие-то таблицы, походившие на ключи к шифру. Таблиц этих я нашел десятки; бесконечные вариации одной и той же системы, тщательно переписанные комбинации букв, чисел и символов повторялись снова и снова. Внизу этой пачки я нашел черновой набросок той карты, что Генри Говард за ужином пустил вокруг стола, к ней список удобных для высадки гаваней и имена католиков-землевладельцев. Еще одна страничка выскользнула из-под карты, этот рисунок я разгадал сразу, поспешно разгладил и склонился над ним, изучая в трепещущем пламени свечей.