Пророчество Луны - [122]

— Где сейчас Жорж? — спросил он, и его голос дрогнул от избытка чувств.

— Здесь.

— Здесь?

— Давай вернемся по этой дорожке и отыщем его во внутреннем дворике для прислуги.

Глава 80

Жоржа привели час назад. Он не имел ни малейшего понятия, почему его купили и привели в дом купца-мусульманина, где сразу же передали Малеку. Француз, удивленный тем, что оказался в доме еврея, с нетерпением ждал, чтобы хоть кто-нибудь объяснил ему, что он здесь делает, но никто не отвечал на его вопросы. Он уже не находил себе места от беспокойства, когда дверь в маленькую комнату, которую управляющий использовал как приемную, открылась. Жорж увидел Джованни и онемел от удивления. Итальянец бросился к другу и крепко сжал его в объятиях.

— Жорж! Как я рад тебя видеть!

— Джованни! Я тоже рад! Я ведь ничего не слышал о тебе все это время. Что с тобой случилось?

— Только хорошее, приятель, только хорошее!

— Но что ты делаешь здесь, среди евреев? Я думал, ты стал рабом арабского торговца.

— Мне так много нужно тебе рассказать! Но вначале о главном. Ты свободен.

Жорж замер, не понимая.

— Свободен?

— Да, Жорж, свободен. И можешь отправляться домой, когда пожелаешь. Хозяин этого дома купил тебе свободу.

— Я не верю, — произнес Жорж недоверчиво.

— Не сомневайся, это чистая правда!

Жорж чуть не потерял сознание, но Джованни успел подхватить его и усадить в кресло, а потом пошел за Есфирь и управляющим, которые ждали в патио.

Француз смотрел на девушку, словно на Мадонну, которая спустилась с небес. Он бросился к ее ногам, покрывая их поцелуями.

Есфирь подняла его и сказала по-французски:

— Во имя нашей веры и убеждений мы с отцом против рабства. Если провидение посылает возможность освободить раба — грех ею не воспользоваться. Добро пожаловать в наш дом! Мы поможем тебе уехать из Аль-Джезаира и вернуться на родину, когда только пожелаешь.

— Не знаю, что и сказать! Я в неоплатном долгу перед вами, и моя благодарность не знает границ! А вы еще и говорите на моем языке!

— Я несколько раз была на юге Франции и в Париже. Мне нравится эта прекрасная страна. Вы ведь с севера, не так ли?

— Из Дюнкерка. Я уж постараюсь, чтобы вас с отцом там встретили с распростертыми объятиями!

— Когда вы в последний раз видели свою семью?

Глаза Жоржа затуманила печаль.

— Восемь лет, четыре месяца и семнадцать дней назад.

— Ну что ж, обещаю, Рождество вы встретите с родными.

Жорж провел в доме Елизара неделю. Сперва он пытался убедить Джованни вернуться вместе с ним в Европу. Затем, когда ближе узнал Елизара и его дочь, понял, что удерживает в Аль-Джезаире его друга. Он даже поздравил Джованни с тем, что ему удалось завоевать сердце такой замечательной девушки. Но он растревожил душу юноши, спросив, собирается ли он жениться на Есфирь и для этого принять иудейскую веру. На самом деле Джованни даже не задумывался о браке, ведь их с Есфирь любовь была еще так юна. Жорж заверил его, что невозможно еврейке выйти замуж за христианина, если только она не откажется от своих корней и не обратится в христианство или если ее жених не отречется от Христа и не согласится на обрезание. Джованни понял, что Жорж прав, и сильно опечалился. Ведь они никогда не говорили о свадьбе, значит, вполне вероятно, что Есфирь и не помышляет о браке с ним, как то было с Еленой. Может, она решилась на страстный, запретный роман с Джованни, а потом, позже выйдет замуж за еврея, чтобы не идти против воли отца? Эта мысль ввергла юношу в пучину внутренних страданий, но он, как мог, скрывал их. Тем не менее наблюдательная и умная Есфирь заметила, что Джованни что-то гложет, но не могла понять, что именно. Она решила, что Джованни печалится из-за скорого отъезда Жоржа и, возможно, сожалеет, что не может уехать с ним. Сомнения одолевали Есфирь, и накануне того дня, когда Жорж должен был покинуть Аль-Джезаир — присоединиться к каравану, идущему в Оран, а оттуда отплыть на корабле во Францию, — она привела Джованни в верхнюю часть сада и открыла юноше сердце.

— Джованни, я вижу, как ты печален последние несколько дней. Я знаю причину твоей грусти и хочу сказать, что ты еще можешь передумать.

Он смотрел на нее, широко раскрыв глаза.

— Нас не связывают обещания, — продолжила Есфирь, нервно переплетая пальцы. — Я никогда тебя не забуду. Но я не буду удерживать тебя насильно, если ты хочешь вернуться на родину… или снова найти ту венецианку.

Джованни понял, что случилось ужасное недоразумение. Он крепко обнял Есфирь, прижимая ее к сердцу. Ей показалось, что так он прощается с ней. Отчаяние захлестнуло девушку, она вырвалась из объятий Джованни и побежала к дому. Джованни догнал Есфирь, схватил за руку и заглянул в глаза любимой. Она плакала.

— Есфирь, ты ничего не поняла! Я печален не потому, что хочу уехать, а потому, что слишком сильно тебя люблю!

Подобное признание застало Есфирь врасплох.

— Разве можно любить слишком сильно? Разве можно грустить от слишком сильной любви?

— Помнишь, я рассказывал тебе, в каком однажды был отчаянии потому, что не мог жениться на любимой из-за условностей? Есфирь, я очень боюсь — и этот страх разъедает мое сердце! — что ты не сможешь стать моей женой… ведь ты еврейка, а я — христианин.