Пророчество: Дитя Земли - [87]

«Ты, наверное, встретила ракшаса. Ф'дор создал их в Доме Памяти двадцать лет назад. Ракшас внешне похож на того, чью душу он захватил. Он рожден из крови демона, иногда других существ, как правило, ничего не ведающих диких животных. Ракшас, возникший только из крови, недолговечен и лишен разума. Но если демон завладел душой — человека или любого другого живого существа, — он может вложить ее в свое творение, и тогда ракшас выглядит в точности как человек, чьей душой он обладает. Хозяин души при этом, разумеется, умирает. Кроме того, к ракшасу переходит часть знаний захваченного существа, и он даже может вести себя, как прежний хозяин. Но они извращены и несут в себе только зло, опасайся их, Прелестница. И еще: он где-то рядом. Будь осторожна, когда уйдешь отсюда».

Седелия смотрела на нее сердитым, недоверчивым взглядом.

«Я чем-нибудь вас обидела, Седелия?»

«Пять дней назад вас видели с человеком в сером плаще с капюшоном на внешней границе леса. Той же ночью человек в сером плаще с капюшоном возглавил отряд, на павший на лиринскую деревню на восточной границе Внешнего леса. Ее сожгли дотла. Четырнадцать мужчин, шесть женщин и трое детей погибли во время этого нападения».

Она вспомнила выражение, появившееся на лице Акмеда, когда она перевела ему контракт, который они обнаружили в Доме Памяти.

«Контракт подписали Сифиона — полагаю, это женщина с обсидиановым кинжалом — и некто по имени Ракшас, представитель человека, который именуется „господином“. Его имя нигде не упоминается. Среди прочего, необходимо принести в жертву тридцать три невинных человеческих сердца и столько же сердец лиринов или лиринов-полукровок».

— Рапсодия? — Элендра крепко ухватилась сильными руками за плечи ученицы.

Рапсодия быстро повернулась к ней:

— Что?

— О чем ты задумалась?

Девушка снова выглянула в окно и с трудом сглотнула; приближалась ночь.

— Поговорим после ужина, Элендра. А сейчас нам нужно спешить, иначе мы пропустим молитву.

— Молитву?

Рапсодия удивленно посмотрела на воительницу. Она же чистокровная лиринглас — Певица Неба, — значит, должна приветствовать заход солнца и появление на небе звезд. Но Элендра в изумлении смотрела на Рапсодию, словно не понимала, о чем та говорит. Может быть, она называет молитву иначе?

— Идемте, Элендра. Я уже столько времени не пела священную песнь с человеком, который ее знает.

Она взяла Элендру за руку, они вместе вышли из домика и поспешили на ближайшую поляну, вокруг них быстро сгущались сумерки.

21

Когда Рапсодия и Элендра добрались до поляны, почти совсем стемнело, на небе появилась Дневная звезда и россыпь мелких ярких точек, уверенно занявших свои места на черном бархатном пологе ночи, они сияли сквозь легкие облака, проплывавшие мимо серебристой красавицы луны.

Рапсодия постаралась очистить свое сознание и откашлялась. Она не заметила, как подкралась ночь, и потому попыталась поскорее настроиться на торжественную песнь, посвященную звездам. На время она забыла об ужасах, рассказанных Элендрой, надеясь, что они не помешают ей исполнить древний ритуал, которому научила ее мать. Последние лучи солнца погасли, и она пропела первую ноту прощальной молитвы, пожелание солнцу доброго пути сквозь мрак и обещание с радостью встретить его, когда наступит новый день.

Она пела едва слышно, надеясь, что Элендра к ней присоединится, но воительница стояла молча. Тогда Рапсодия запела громче — ночь вступила в свои права, и теперь звезды сияли точно яркие фонарики на черном небе, отражаясь в ее глазах. А лес помогал ей, и ее вдруг наполнило ощущение покоя и свободы. Молитва легко и безмятежно уносилась в вышину, обретая силу с каждым новым звуком. Лирины, живущие в Тириане, не принадлежали к клану лирингласов, воспевавших красоту неба, но они все же были его детьми.

—На приветствие звездам ушло совсем мало времени; каждая строфа звучала ясно и четко, и Рапсодия быстро закончила. Она не понимала, почему Элендра к ней не присоединилась, и, побоявшись, что чем-то расстроила воительницу, петь более сложную мелодию не стала. С удовольствием вдохнув напоенный чарующими ароматами воздух, она повернулась к своей наставнице, и улыбка сразу погасла — столь необычное выражение застыло на лице Элендры.

— Что случилось?

Элендра смотрела на небо так, словно вдруг заблудилась в густом непроходимом лесу, и Рапсодии на мгновение стало ее жаль. Затем Элендра взглянула на нее, и в глазах воительницы певица увидела ту же вековую мудрость, так поразившую Рапсодию при их первой встрече.

— Ничего, дорогая. Просто я задумалась. Иди в дом, я тебя догоню.

Рапсодия кивнула и зашагала по тропинке к дому Элендры. Войдя внутрь, она не стала закрывать дверь.

Элендра осталась одна на залитой звездным сиянием поляне. Песнь Рапсодии разбудила в ней воспоминания о ритуалах, исполнявшихся каждый вечер и каждое утро у нее на родине. А потом она приплыла сюда и забыла о них — до нынешней минуты.

Там, на Серендаире, ее собственные молитвы состояли не только из обычных посвящений, которые пели лирингласы, обращаясь к солнцу и звездам; Элендра никогда не забывала о Дирж, Упавшей звезде, в честь которой ее на звали. Сколько же лет прошло с тех пор, как она в последний раз к ней обращалась? И помнит ли кто-нибудь из ныне живущих ту потухшую звезду или она сама стала виной тому, что все о ней забыли?