Пророчество - [58]

Аполлон поднял брови. — Я вполне смог прожить без образа, который ты мне только что обрисовал.

Я проигнорировал его комментарий. — Ты хочешь сказать, что полубоги смогут получить свои способности, только если Боги, которые пожертвовали своей спермой или яйцеклеткой, освободят их. А это приведет к тому, что Бог ослабнет, — я ухмыльнулся. — Не могу представить, чтобы Посейдон согласился на это.

Бог прищурил глаза. — Дело не только в этом, Сет. Или ты забыл, что Арес мёртв, и он не сможет освободить способности сына?

— Я не забыл, но три полностью заряженных полубога лучше, чем один, верно?

— Верно, — спокойно согласился он. — Думаешь, я не хотел, чтобы они последовали моему примеру? Или что я не просил их об этом?

— Я не собираюсь гадать, что ты мог сделать, а чего нет.

— Я говорил с ними, — ответил Аполлон.

И я знал, даже не спрашивая, каковы были их ответы. — Так что же нам делать? Ибо что ещё мы можем придумать? Или ты хочешь сказать, что заточение Титанов безнадёжная идея? Ты хоть понимаешь, что они уничтожили общину в Чикаго? Вы хоть понимаете, что они ответственны за всё, что происходит?

— Да. Мы в курсе.

— И им этого недостаточно, чтобы освободить полубогов? Ты знаешь, что они мне предложили? — Аполлон сжал челюсть, и я понятия не имел, знал ли он о сделке. — Океан хочет, чтобы я принёс им голову Зевса. Я должен успеть до какого-то фестиваля в конце июля. И если я не сделаю этого, они уничтожат Чикаго и не остановятся на этом.

Удивительно, но он не спросил, как я поступлю со сделкой.

— И теперь, ты говоришь мне, что нет шанса освободить способности полубогов? Тогда какой во всём этом смысл? Раз так, тогда дай мне знать, я заберу Джози и отправлюсь туда, где Титанам понадобятся десятки лет, чтобы найти нас.

— Ты сделаешь это, правда?

Встретившись с ним взглядом, я всерьез задумался о том, что сказал и что сделаю. И тогда-то, проклятье, я подумал о том, что сказал мне Зевс. — Я бы хотел этого. Это то, что подсказывает мне инстинкт, но я не… не хочу, чтобы мой ребёнок рос в мире, который в любую минуту может рухнуть. Я не хочу мир, где бы Джози оглядывалась через плечо каждую секунду каждого дня. Так что думаю, ответ — нет. Я не сделаю этого. Хочу, но не сделаю. Я найду способ заточить Титанов.

Аполлон несколько мгновений удерживал мой взгляд, а затем отвернулся. — То, что ты готов сделать ради любви и ради вашего ребёнка, это… достойно восхищения, Сет. Что я могу сказать.

Я уставился на него.

— Любовь, обычно, не делает людей лучше. Люди хотят верить в это, но, в конце концов, любовь делает людей эгоистами. А для нас? Богов? Любовь скорее яд, чем дар, — сказал он, и я понятия не имел, как на это реагировать. — Что бы ты сделал, чтобы быть уверенным, что твой ребёнок родится в лучшем мире?

Я не колебался. Ни секунды. — Я бы сделал всё.

* * *

Джози.

В груди словно выдолбили дыру, когда я уставилась на Сета. Мы собирались увидеться с Алекс и Айденом, чтобы я, наконец, встретилась с сыном Ареса, когда Сет сбросил на меня бомбу о том, что Аполлон был здесь, в Ковенанте, и что нет другого способа освободить способности полубогов.

Мы стояли в коридоре, рядом с лестницей, ведущей на второй этаж. Было раннее утро, поэтому в коридоре было тихо, пока мы ждали Айдена с Алекс.

— Он был здесь, в Университете? — у меня было такое чувство, что мне требуется уточнить это. Может он имел в виду, что разговаривал с Аполлоном в другом измерении или что-то в этом роде: — Вот, прям здесь, в том самом здании, где была и я?

Сет кивнул.

Я открыла рот, но тут же закрыла его. Прошло несколько минут. — И ты не пришёл за мной?

— Ты спала.

Открыв от изумления рот, я медленно моргнула и затем, рванув вперёд, ударила его по руке. — И ты не подумал меня разбудить?

Сет поймал мою руку, взглядом встретившись со мной. — Мне жаль.

— Тебе жаль? — разозлившись, я попыталась вырвать свою руку из его хватки, но Сет удержал её. — Поверить не могу, что ты не разбудил меня.

— Знаю, — Сет притянул меня к груди, одной рукой обняв за талию, захватив мои руки в ловушку, так чтобы я не ударила его снова. Всё также держа мою руку, он опустил подбородок и упёрся мне в макушку: — И мне жаль, Джози. Очень жаль.

До меня не доходило. Почему Сет не разбудил меня? Он же знал, как сильно я хотела видеть отца, поговорить с ним… заставить его поговорить со мной. Уж кто-кто, а Сет знал это.

А затем до меня дошло.

Резко втянув вдох, я отпрянула и сделала это с такой силой, что разорвала хватку Сета. Понимание забрезжило, и проклятье, оно принесло боль. — Он не хотел видеть меня.

Боль промелькнула на лице Сета, и я поняла, что была права. — Джози…

— Я права, так ведь? — всё в груди горело.

Стиснув челюсть, он отвёл взгляд и не ответил, и этого было недостаточно. Я хотела услышать, как он сам скажет это. Я не хотела знать почему, но мне надо было услышать от него это.

— Он хотел поговорить только с тобой, но не хотел видеться со мной. Вот почему ты не разбудил меня.

— Джози, малыш, я… — он запнулся, наконец, посмотрев на меня. — Не заставляй меня произносить это.

— Почему? — моё сердце колотилось в груди, а чувство жжения опустилось в живот. — Это так, да? Что плохого в том, чтобы сказать это?