Прорицатель - [79]

Ей показалось, что он похудел с их последней встречи; резче обозначились скулы и тени под глазами. На высоком лбу, как у члена Совета, чернел похожий на жука знак траура по рагнару. Подойдя, он гибко согнулся в поклоне, а потом поднял глаза, и Нери стало больно: она никогда не видела у него такого скорбного взгляда, помнила только радостным — счастливым до такой степени, что иногда это отдавало жутью.

— Мона Ниэре, я всё знаю. Это страшная утрата, не побоюсь сказать, для всего Рагнарата.

— Мой отец? — с тревожным замиранием спросила Нери.

— Да. Я уже пустил отряд на поиски его тела. Утешься тем, что теперь он в лучшем из миров, среди добрых духов. Хотя я понимаю, что это нисколько не утешает...

— Но он жив. Я уверена, — каждое его слово было как удар ножом, и Нери еле удерживалась от новых слёз. — Сила...

— Ещё не перешла к тебе? — Кнеша вдруг подался вперёд и бережно взял её руки в свои. Раньше он не позволял себе такого, но это касание больше напоминало жест заботливого старшего брата, чем жениха. — Мне жаль лишать тебя надежды, но такое случается. Поверь, я знал многих Владетелей; им был и мой отец, и, когда он умер, его Сила перешла к его старшему сыну почти год спустя.

— Год?!

— Увы. Духи капризны, их воля непредсказуема, а о Силе нам мало что известно. Она сама решает, когда сойти к человеку. Может быть, ей показалось, что ты не готова. Извини.

Всей кожей Нери ощущала его тепло — и всё же ей было холодно. Холодно, как под ливнем снаружи — или как если бы она прижималась к камню. Хотелось отвернуться и уйти, однако вместо этого она спросила:

— Но откуда ты знаешь, что его убили? Откуда знаешь о нападении? Кто те люди и что им нужно? Почему они пощадили меня?

Кнеша вздохнул и ласково сжал ей руки.

— Мне приходилось встречаться с ними и раньше. Ты была совсем ребёнком, Ниэре, когда тот, кто зовёт себя Хаши, творил свои страшные дела. Совет так и не смог найти его; вероятно, у него старые счёты с рагнаром. Может быть, он из кочевников. Так или иначе, он просто хозяин шайки грабителей, насильников и убийц. Ты такое чистое дитя, что мне совестно говорить о подобных вещах при тебе... Он позорит себя перед людьми и духами, уничтожая владетельных монов. А ты, скорее всего, просто приглянулась ему, и... Прости. Продолжать выше моих сил. Лучше даже не представлять, что такой негодяй мог с тобой сделать.

Нери медленно высвободилась. Что-то во всём этом не сходилось, и она не могла понять, что. Начинала болеть голова.

— Но... Если всё так, как ты говоришь... Как этот человек избежал казни? Неужели Совет не мог выследить и схватить кого-то из его людей? Их там было немало... И потом... Потом...  — она потёрла лоб, пытаясь сосредоточиться. — Где он мог увидеть меня, если скрывался? Кто служит его делу? И почему он вернулся через столько лет? И почему, в конце концов, ты не предупредил моего отца, раз это длилось несколько дней? Если бы он не поехал домой... Если бы только остался в Альдараке...  — она не могла продолжать.

— В тебе говорят горе и усталость, мона Ниэре, — сказал Кнеша, и его голос звучал ещё более вкрадчиво. — Совет силён, но не всемогущ, однако теперь, когда остальным его членам было угодно избрать меня новым главой, я даю тебе слово сделать всё возможное. Этот смутьян нанёс оскорбление не только твоему дому, Нери, но и всему Рагнарату — и, клянусь, он за это заплатит. А пока мы не знаем, кто он, поэтому даже предположить не могу, где он мог увидеть тебя и каковы были его настоящие намерения. Что же до мона Гватхи... Что ж, он выехал защитить тебя, как только вести о погромах донеслись до Альдарака. Я думал, ты догадалась... Мона Ниэре, ты так побледнела. Я провожу тебя в покои.

Нери действительно чувствовала, что ей нехорошо. Даже очень нехорошо. И ещё ей почему-то казалось, что в зале отвратительно пахнет — хотя никакой запах не мог до неё доноситься, кроме терпкого аромата эфирных масел, исходившего от мона Кнеши. Очередная страшная мысль потрясла её, отвлекая от наступающей тошноты.

— Так он умер из-за меня... Отец... И мама... Если бы не я...  — а потом глаза заволоклись чем-то горячим и тёмным, ноги подкосились, и Нери, молодая и крепкая, впервые в жизни упала в обморок.

* * *

Кнеша, признаться, не ожидал такого поворота событий и сначала даже растерялся: кажется, ни одна женщина на его памяти не теряла сознание, не притворяясь. Но вскоре он спохватился, уложил начавшую заваливаться Нери на натёртый до блеска пол и, отвязывая от пояса баночку с пахучей мазью, негромко позвал:

— Салдиим!

Из-за ближайшей колонны выступил очень высокий человек родом с другого континента далеко на востоке; его кожа была такой чёрной, что, казалось, поглощала свет. С точки зрения Кнеши, Салдиим обладал массой незаменимых достоинств: носил на себе гору мускулов, был не слишком умён и беззаветно ему предан. Несколько лет назад, во время одного далёкого путешествия, Кнеша купил его себе в услужение и ни разу не пожалел.

— Повелитель? — говорил Салдиим всегда глуховато, точно из-под земли, и всё ещё с трудом обращался с рагнаратским языком.