Пропавший лагерь - [8]

Но ребята не поддержали ее. Хотя Фома и Ерема соглашались показать, где скрываются самогонщики, Рубинчик на это не пошел.

— Нет, я с ними больше не вожусь. Путаники. Опять чего-нибудь напутают! Заведут, да не туда.

Боб тоже не разохотился:

— Я из-за них три пластинки испортил, хорошо еще, уцелел фотоаппарат.

Сима усмехнулась про себя: «Трусят ребята… Ладно, мы им докажем, что девчонки храбрей мальчишек». И она решила провести всю операцию втайне. Вскоре вместе с подружками они уже шептались, сговаривались о чем-то с Фомой и Еремой.

А Рубинчика и Боба захватили другие тайны, каждого своя.

Рубинчик занялся таинственным поведением Калиныча. Случайно подслушанные слова старого слесаря «об этом надо подумать», сказанные в ответ на предложение деда Еграши отремонтировать ему самогонный аппарат, засели в голове Рубинчика, как заноза.

Подогрела его любопытство и случайная встреча в памятный день неудачной экскурсии в Выселки.

Куда это шагали мимо него дед Еграша и Калиныч, когда он в тени рябины рисовал с натуры церковь? Чего они тащили по очереди в мешке? Что там звякало?

Начав слежку за Калинычем, Рубинчик через несколько дней обнаружил, что мастер слесарного дела действительно ремонтирует какую-то сложную железную штуковину, устроив навес под обрывом берега. Тут уж нашего следопыта за уши нельзя было оттащить от этой тайны.

Боясь что-нибудь напутать, напрасно навести тень на всеми уважаемого Калиныча, Рубинчик ни с кем не делился своими подозрениями, действовал в одиночку. Он ни чего не сказал даже своему ближайшему другу Бобу И при встрече с ним отводил взгляд.

А толстяк, несколько похудевший после бегства из Выселок, встречаясь с Рубинчиком, тоже не мог смотреть ему в глаза. И у него завелась тайна! Да еще какая!

Однажды, увлекшись проявлением пластинок, на которые так неудачно заснял он ненастоящего бедняка, странного середняка и удивительного кулака, Боб засиделся в затемненном углу палатки допоздна.

Вышел освежить голову и вдруг услышал незнакомые приглушенные голоса, негромкий смех.

Боб прокрался к берегу реки и здесь обнаружил Федю и двух девушек. Они сидели, свесив ноги с обрыва, и щелкали семечки.

В темной реке всплескивали рыбы.

Откуда эти девушки, кто такие, почему вожатый разговаривает с ними, таясь от всех? Боб потихоньку подполз и услышал непонятные фразы:

— Так, значит, фотоателье — увеличение семейных портретов, а? спрашивал Федя.

Девчата отвечали смешком.

— Портрет — икона. Икона — портрет, любуйтесь, пожалуйста! Здорово!

Девчата опять засмеялись.

— Опиум разоблачим, да еще и ребятишкам на молочишко заработаем!

Со смехом девчата прыгнули с обрыва, сели в лодку и уплыли. А Федя проводил их и вернулся. Неуклюжий Боб не успел схорониться.

— Ты все слышал? — спросил, заметив его, Федя. — Тсс, молчи! Никому ни звука. Эту тайну должны знать только мы с тобой да вот эти девчата.

— А кто они?

— Одна дочка дьячка, другая попова батрачка. Они мне такое открыли, такое… Ну ты же все слышал. Все понял.

Боб не все слышал и не все понял, но для солидности кивнул.

— Так вот, — сказал Федя, — мы с тобой организуем фотоателье. Я буду ходить по домам и собирать заказы на увеличение семейных портретов местных кулаков и богатеев, а ты будешь их переснимать и увеличивать.

И дело у нас пойдет!

— Детишкам на молочишко?

— Да, не без этого. Хорошая работа должна быть хорошо и оплачена, усмехнулся Федя.

Простодушный Боб ни в чем плохом не заподозрил вожатого. А чего же не заработать с кулаков и богатеев?

С молочишком в лагере обстояло дело неважно.

Вскорости Федя развил такую деятельность, что из Выселок потекло не только молоко — заказчики стали приносить и свежие яички и сливочное масло.

Федя обходил дома побогаче и собирал заказы, а Боб увеличивал с разных фотокарточек портреты местных богатеев, их чад и домочадцев.

Заказчики приодевались, прихорашивались. Все хотели, чтобы портреты их вышли «покрасивше».

Работу фотоателье руководство пионерлагеря одобряло. Васвас принимала заработанные продукты. Калиныч, видя, как довольны заказчики работой, только посмеивался. А Боб, когда Федя с ним перемигивался, отвечал ему понимающей улыбкой. Он чувствовал, что за всей этой работой скрывается какая-то тайна. Но какая? Тогда на берегу в разговоре вожатого с девушками из Выселок он что-то упустил, а спросить Федю стеснялся.

Терпеливый, покладистый Боб работал вовсю, увеличивая фотографии, и ждал: вот-вот ему откроется что-то удивительное.

Пока Рубинчик вел слежку за таинственными связями Калиныча с самогонщиками, а Боб трудился над увеличением портретов кулаков и богатеев, Сима Гвоздикова тоже не зевала. Желая утереть нос мальчишкам, она со своим храбрым звеном вела поиск самогонщиков.

Лучшими помощниками в этом деле у нее были Фома и Ерема. Уж как ублажали их девчонки! Все конфеты, припасенные еще дома, отдали этим прожорам, жадным до сладостей. Ничего не жалели — только бы отличиться.

Фома и Ерема не оставались в долгу.

Однажды мальчишки тайно пригнали из деревни и спрятали в кустах ивняка под берегом лодку. Этой ночью Фома и Ерема обещали показать самогонщиков. Девчонки, дрожа от волнения, стараясь не разбудить спящий лагерь, одна за другой соскользнули с обрыва. Под водительством храброй Симы уселись в лодку и поплыли.