Пропавшие девочки - [41]

В ФэнЛэнде не осталось ни сантиметра территории, которой бы я не видела. Более того, тут не осталось ни сантиметра площади, которую бы я не отмыла, не отскребла и не проверила на наличие мусора. – В девять мне снова на смену.

– Просто доверься мне, – отвечает он.

И по правде говоря, мне не так уж и хочется сопротивляться. Приятно держать его за руку, она кажется родной и одновременно абсолютно незнакомой, как песня, которую ты успел забыть.

Мы шагаем по тропинке к Мокрой части, обходя на безопасном расстоянии «Автопоезд» и «Врата», темные пики, возвышающиеся, словно отдаленный город, над рядами деревянных киосков, торговых палаток и темных деревьев. Сейчас, когда Паркер рядом, я не могу поверить в то, что недавно была так напугана. Призраков нет – ни здесь, ни где бы то ни было. В парке нет никого, кроме нас.

Паркер подводит меня к краю бассейна, к искусственному пляжу, засыпанному булыжниками. Вода – темная, блестящая и неподвижная – кажется одной большой тенью.

– Ладно, – говорю я, – и что теперь?

– Жди здесь. – Он отпускает мою руку, но ощущение от его прикосновения, легкая и теплая дрожь, остаются со мной еще на секунду.

– Паркер…

– Я же сказал, просто доверься мне. – Он уже отвернулся и убегает прочь. – Я когда-нибудь тебя обманывал? Не отвечай, – добавляет он быстро, прежде чем я успеваю что-либо сказать.

Затем он исчезает, растворяется в темноте. Я приближаюсь к кромке и шлепаю кедами по мелководью, немного раздраженная тем, что Паркер заставил меня задержаться здесь после смены, но довольная, что между нами снова все нормально – настолько, что я вообще могу злиться на него.

Внезапно тишину нарушает гудение мотора, и я с визгом отпрыгиваю назад, потому что вода начинает светиться изнутри всеми цветами радуги: неоновые оранжевый, желтый, фиолетовый и синий делят воду на разноцветные слои. Волна рождается у дальнего края бассейна и медленно движется ко мне, заставляя все цвета смешаться, расколоться и преобразиться. Я делаю шаг назад, когда волна разбивается у моих ног, переливаясь всеми оттенками розового.

– Видишь? Я же говорил, оно того стоит. – Силуэт Паркера появляется на фоне сумасшедшего радужного зрелища.

– Ты выиграл, – отвечаю я.

Я никогда не видела этот бассейн подсвеченным, я даже не знала, что у него есть подсветка. Дрожащие полупрозрачные световые лучи тянутся к небу, и я ощущаю неожиданный головокружительный прилив счастья, словно и я состою из одного лишь света.

Мы с Паркером скидываем кеды, закатываем джинсы и сидим, опустив ноги в бассейн и наблюдая за тем, как волны рождаются, движутся, разбиваются о борт и откатываются назад, каждым своим движением рождая ответные изменения цвета. Думаю, Даре бы это понравилось. Я испытываю легкое чувство вины из-за этой мысли.

Паркер отклоняется назад и опирается на локти, так что теперь часть его лица в тени.

– Помнишь День Отцов-основателей? Когда мы вломились в бассейн и ты заставила меня залезть на стропила?

– А ты пытался затащить меня в воду прямо в платье, – отвечаю я.

В голове вспыхивает боль. Машина Паркера. Запотевшее лобовое стекло. Лицо Дары. Я закрываю глаза, пытаясь заставить эти образы исчезнуть.

– Эй, ты в порядке? – спрашивает он, легко касаясь моего колена.

– Да, – отвечаю я, открывая глаза. У моих ног разбивается очередная волна, на этот раз зеленая. Я подтягиваю колени к груди и обнимаю их. – Завтра день рождения Дары.

Лицо Паркера меняется. Весь свет мгновенно исчезает с него.

– Черт, – он отворачивается и трет глаза. – Не могу поверить. Я совсем забыл об этом.

– Ну да. – Я скребу ногтем искусственный булыжник. Я столько всего хочу ему сказать. Есть столько всего, о чем я хочу его спросить, о чем никогда не спрашивала прежде. Словно в моей груди воздушный шарик, угрожающий лопнуть в любую секунду. – Мне кажется, я… теряю ее.

Он снова оборачивается ко мне, и на его лице отражается неподдельная грусть.

– Да… Я понимаю, о чем ты.

И тогда шарик лопается.

– Ты все еще любишь ее? – выпаливаю я и ощущаю странное облегчение от того, что наконец произнесла эти слова.

Сначала он выглядит удивленным, но затем почти сразу же закрывается, никаких эмоций на лице.

– Почему ты об этом спрашиваешь? – говорит он.

– Забудь, – я встаю. Цветные волны утратили свое волшебное очарование. Это просто лампочки. Дурацкие лампочки с дурацкими светофильтрами, спектакль для тупых, которые не видят разницы. Как и костюм русалки, сделанный из дешевых блесток и клея. – Я просто устала и хочу домой, ладно?

Паркер тоже встает и, когда я разворачиваюсь к парковке, кладет ладонь на мое плечо.

– Подожди.

Я стряхиваю его руку.

– Да ладно, Паркер. Забудь про этот вопрос.

– Подожди, – на этот раз что-то в его голосе заставляет меня остановиться. Он делает долгий вдох. – Я любил Дару, понимаешь? И все еще люблю. Но…

– Но что?

Я обхватываю себя руками и внезапно чувствую тошноту. Какое мне дело? Паркер может любить кого хочет. Даже мою сестру. Ее все любят. Так почему он не должен?

– Я никогда не был влюблен в нее, – произносит он немного тише. – Я… я вообще не думаю, что был влюблен в кого бы то ни было.

Долгая пауза. Он смотрит на меня, как будто ждет, что я что-то отвечу. Прощу его, или поздравлю, или и то и другое сразу. Что-то происходит между нами, он пытается передать мне какое-то беззвучное послание, но я не в состоянии его расшифровать. В этот момент я осознаю, что мы стоим очень близко друг к другу, так близко, что, несмотря на темноту, я могу разглядеть щетину на его подбородке. И вижу родинку рядом с наружным углом его левого глаза, похожую на точку, аккуратно поставленную ручкой.