Пропавшие без вести - [19]

Мамаев познакомился с ним в Хакассии, на зоне. Николай тянул там пятилетний срок по статье за злостное хулиганство — за поножовщину. Это был его третий срок. Первый, еще в молодости, он получил за разбойное нападение. Второй — десять лет строгого режима — за убийство. Была в Николае какая-то врожденная, патологическая неприспособленность к жизни на свободе. Так волк неспособен жить в собачьей стае. Он так бы и сгинул в зонах, если бы Мамаев не угадал в нем человека, который в будущем может быть очень полезен.

Выйдя на свободу, Мамаев зарядил кого надо, Николаю скостили срок. С тех пор он неотлучно находился при Мамаеве. Дружбой их отношения назвать было нельзя. Николай был, как сторожевой пес, преданный хозяину, но не допускающий фамильярности в отношениях. Мамаев достал ему разрешение на ношение оружия и купил австрийский «Глок», полицейскую модель с полимерной рамкой. Аэропортовские и банковские металлодетекторы реагировали на «Глок», как на связку ключей. С пистолетом Николай никогда не расставался.

Он был не только водителем и телохранителем Мамаева. Николай выполнял гораздо более важную роль, которую Мамаев не мог поручить никому. Роль козырного фраера, офицера связи. Николай и на свободе был человеком из зоны. Он осуществлял связь Мамаева с законниками и крупными криминальными авторитетами. Все они знали Николая и доверяли ему. Засвечивать с ними свои контакты Мамаев не мог, но связь поддерживать было необходимо. Возникали проблемы у воров, которые Мамаев мог решить через прикормленных чиновников в правоохранительных органах. Возникали проблемы и у Мамаева, когда кто-то из интересующих его людей оказывался за решеткой и ему нужно было обеспечить нормальные условия жизни в тюрьме и на зоне. Были случаи и серьезнее. Такие, как сейчас.

* * *

«Мерседес» проплыл по Главной аллее Измайловского лесопарка и свернул на безымянную просеку, засыпанную желтыми и красными листьями. Николай заглушил двигатель. Мамаев открыл дверь «мерседеса», но из машины так и не вылез.

— Калмыков выходит пятнадцатого сентября, — проговорил он. — По амнистии. Нельзя, чтобы он вернулся в Москву. Ты понял, что нужно сделать?

— Нужно? — усомнился Николай.

— Да, нужно.

— Горячку не порешь? С какой стати ему тебя доставать? Киллеры не работают без контракта.

— Ему проплатили контракт. Семьдесят штук за квартиру его жены.

— А разве... Я думал, это твои бабки.

— С чего?

— Чтобы засадить его. С гарантией. Так и вышло.

— Нет, — сказал Мамаев. — Нет. Это были не мои бабки.

— Вон оно что, — протянул Николай. — Чьи — знаешь?

— Догадываюсь.

— Тогда другой расклад. Сделаем.

* * *

Тем же вечером Николай встретился с кем-то из московских законников, тот связался с Мурманском, передал данные о Калмыкове тамошнему авторитету Греку. Тот подписался.

— Грек — человек конкретный, — доложил Николай Мамаеву. — Осечки не будет.

Вечером четырнадцатого сентября Грек передал, что послал четырех своих лучших ребят, они все сделают. Пятнадцатого сентября подтверждения не поступило. Еще через день Грек сообщил, что все четверо его людей трупы, а куда делся клиент, неизвестно. Ситуацию прокачивают. Как только разберутся, сразу дадут знать.

Мамаеву понял, что не может ждать, что и когда соизволят сообщить ему мурманские бандиты. Нужно было действовать самому. И очень быстро. Он распорядился найти и вызвать к нему начальника службы безопасности «Интертраста», бывшего подполковника милиции Тюрина.

* * *

Тюрин выполнял при Мамаеве ту же роль что и Николай: был офицером связи, поддерживал контакты с МВД. В московской милиции он прослужил двадцать пять лет, знал всех и все обо всех. Когда-то был одним из лучших оперативников в ГУВД Москвы, потом заскучал, стал много пить, хамить начальству и в неполные пятьдесят лет оказался на пенсии.

Мамаев столкнулся с Тюриным в последний день его милицейском карьеры. Один из деловых партнеров Мамаева попал под следствие, ему светило лет десять. При содействии Мамаева дело удалось замять. Мамаев приехал на Петровку сообщить одному из заместителей начальника ГУВД, закрывшему дело, номер счета в австрийском банке, куда переведен его гонорар. Секретарша попросила подождать: генерал занят. Долго ждать не пришлось. Из кабинета сначала доносились голоса на повышенных тонах, потом дверь распахнулась, вышел рослый штатский с мутными, будто бы непроспавшимися глазами и сонным лицом и молча, не глядя ни на кого, направился к выходу.

— Подполковник Тюрин, приказываю вернуться! — рявкнул выбежавший из кабинета генерал МВД.

— Да пошли вы все на ...! — рявкнул в ответ подполковник Тюрин и вышел, саданув дверью.

— Совсем разболтался, придется уволить, — сокрушенно пожаловался Мамаеву генерал. — Уходят профессионалы, уходят. А как удержать? В любой охранной фирме он будет получать в десять раз больше!

— А он профессионал? — поинтересовался Мамаев.

— Каких мало, — подтвердил генерал. — С кем работать? С кем, спрашиваю я вас, с кем?

И такая скорбь была в его голосе, что Мамаев искренне ему посочувствовал, как бы забыв о том, что его собеседник только что получил взятку в сто тысяч долларов, и единственное, что его по-настоящему волновало, было то, насколько хорошо хранят тайну вкладов в австрийских банках.