Пропавшее войско - [117]

Ксен по-прежнему продолжал заниматься своими людьми — не только живыми, но и мертвыми. На следующий день он снарядил новую экспедицию, чтобы похоронить тела погибших.

На сей раз взял с собой молодых вой нов, чтобы наилучшим образом подстраховаться на случай возможного нападения, однако для них это стало тяжелым заданием. Дорога, по которой шли, была усеяна трупами, но только добравшись до деревень, воины осознали весь размер бедствия: тела лежали сотнями, так что пришлось выкопать для них общую могилу.

Оказалось, что это еще не самое худшее. Войска персидского правителя, все время пристально наблюдавшие за погребальным отрядом, внезапно появились на гребне холма и закрыли путь обратно. Пришлось сражаться с врагом, находясь в невыгодной позиции и уступая ему численно. Тимасий-дарданец возглавил конницу, а Ксен командовал всем отрядом в целом.

Меня там не было, о произошедшем я узнала из рассказов воинов и самого Ксена, а остальное, вероятно, дорисовало воображение, но там случилось чудо.

Быть может, сыграл роль вид убитых и брошенных на съедение собакам товарищей и сознание того, что сами они оказались в отчаянном положении. Может, Ксен разработал удачный план схватки или же боги помогли ему после многочисленных животных, зарезанных в их честь, но армией как будто двигала какая-то сверхъестественная сила.

Ксен закричал:

— Это они! Они убили ваших товарищей, а теперь хотят расправиться и с вами. Покажите им, на что вы способны, они ваши, вперед, ребята!

Воины бросились вверх по склону холма, укрываясь щитами, испуская боевой клич, которого устрашилось левое крыло персидской армии у ворот Вавилона. Устраняя сопротивление, они врезались в строй врага, словно меч в живую плоть, накинулись на персов подобно разъяренным быкам, плечом к плечу, щитом к щиту, и рубили всех, кто пытался противостоять.

Когда Тимасий пустил в дело всадников, в рядах неприятеля уже не осталось никакой стройности: каждый думал лишь о том, чтобы спастись бегством, и персов убивали сотнями.

Я видела, как возвращались наши воины: в поту, в грязи и в крови, строевым шагом, под звук флейт, и глаза их горели в прорезях шлемов.

Они пели. И звук песни дрожал и гремел, усиленный позвякиванием бронзы.

Опасность новых атак заставила полководцев окопаться на полуострове, перегородив перешеек рвом и валом. Поговаривали, что правитель Византия, спартанец, вскоре лично явится, чтобы вывести греков из затруднительного положения, а посему решили пока оставаться в Кальпе и ждать.

Однако дело затянулось и давняя мечта Ксена вновь обрела силу. Теперь к нему являлись с докладом остальные военачальники, у него спрашивали мудрого совета, он находил решение проблем, обладая одновременно осмотрительностью и храбростью. Место казалось идеальным: полуостров уходил в море, и оборона города, построенного на нем, представлялась нетрудной задачей; порт оказался бы защищен и укрыт от опасных ветров, источник у основания перешейка обеспечивал запасы воды, а вокруг простирался плодородный край с жирным красноземом.

Распространился слух, что Ксен намеревается основать здесь колонию, и хотя Ксен всегда отрицал это, полагаю, он сам или кто-то из его единомышленников этот слух и пустил. К нам стали приходить местные вожди, чтобы разведать обстановку, вступить в переговоры, установить дружеские отношения. Это обстоятельство разозлило воинов, ставших подозрительными, боявшихся попасть в окружение и вынужденных оставаться на месте против своей воли.

Прибытие Клеандра всего с двумя военными кораблями разочаровало нас. Уж конечно, это не тот флот, который мог бы отвезти нас домой. Положение ухудшилось после драки между одним из людей Клеандра и нашим воином, последнего схватили и поволокли на корабль спартанского военачальника. Воин служил под началом у Агасия, тот узнал его, а также человека, захватившего одного из наших.

Он разъярился словно бык:

— Проклятый подлец и предатель! Откуда ты взялся, собачий сын? Как смеешь здесь появляться? Немедленно отпусти этого юношу!

Перед ним стоял Дексипп, человек, сбежавший на одном из кораблей, предоставленных жителями Трапезунда. Агасий в мгновение ока подскочил к изменнику, и тот едва избежал участи быть проткнутым мечом насквозь. Дексипп увернулся от удара и помчался к кораблям, но Агасий догнал его, повалил на землю и стал избивать кулаками и ногами. Без сомнений превратил бы того в кровавое месиво, если бы с судов не сошли спартанцы со своим командиром; последний остановил смертоубийство.

— Довольно!

Но в этот момент люди Агасия пришли на помощь своему полководцу с мечами в руках, спартанцы обнажили свои, и напряжение достигло очень высокой степени: могло случиться что угодно.

Ксен в тот момент находился рядом со мной; я заглянула ему в глаза, и мне без слов стало ясно, что он все отлично понял. Все сходилось: Дексипп, вор, предатель, — вероятно, он был им всегда, — и шпион, предупредил спартанцев Византия о нашем присутствии. Когда прибыл Софос со своими людьми, его уже поджидали, и вскоре он, вытерпевший испытания, невыносимые для любого другого смертного, единственный человек во всей армии, знакомый с мельчайшими подробностями грандиозной интриги, согласно которой армии надлежало победить или исчезнуть, — умер.