Пропавшее ущелье - [16]

— А отравление?

— Вот это действительно странно… Но почему мы не заболели? Да и отравление ли это?

— Василий Яковлевич, вы знали его в школьные годы. А что он делает сейчас?

— Сказал, что работает бухгалтером в Министерстве сельского хозяйства Узбекской ССР.

— Сказать все можно.

— Ну что же, будем внимательнее.

На следующее утро захворавшие выздоровели. Болезни как не бывало.

Причина болезни осталась неизвестна.

ПЕРВЫЙ ПОХОД

Щербакову не терпелось на практике испытать свое изобретение, но Василий Яковлевич попросил его повременить.

— Эту неделю все будут напряженно работать, — сказал он. — Вам с Павлом Григорьевичем предстоит тяжелый поход, а вот вернетесь, в воскресенье, мы устроим банный день и в торжественной обстановке откроем новую эру в высокогорном спорте.

Михаил согласился.

Василий Яковлевич пригласил Осередко, втроем они стали разрабатывать маршрут похода. Перед ними лежала большая карта Алайского хребта, протянувшегося почти на 250 километров.

Советские ученые и альпинисты уже многое сделали в изучении этого обширного, но до последнего времени мало исследованного горного хребта. На карте до сих пор имелись «белые пятна», в районе которых и было решено искать ущелье Полынова и, если удастся его открыть, найти удобную дорогу, чтобы вслед за альпинистами в него могли проникнуть геологи.

Задача ставилась не из легких. Многие вершины Алая поднимаются до шести тысяч метров над уровнем моря. Даже известные перевалы, через которые колхозники перегоняют скот из Ферганской долины на летние пастбища в богатую растительностью Алайскую долину, нередко оказываются неприступными из-за обильных снегопадов и частых буранов. А Щербакову и Осередко надо было пробираться по нехоженным местам, подниматься на вершины пяти-шестикилометровой высоты.

Первый поход был рассчитан на три — четыре дня. К нему мастера высокогорного спорта усиленно готовились, отбирая и проверяя необходимые снаряжения. Каждому выпадало нести на себе 20–25 килограммов груза, без которого в горах не обойтись.

По утрам геологи во главе с Василием Яковлевичем отправлялись на исследование горных пород. Вместе с ними уходили Рашид и Кожухов. Они отсутствовали весь день и возвращались уставшими и голодными. Щербаков и Осередко готовили обед, а затем тщательно укладывали в объемистые рюкзаки свои вещи, смазывали специальной мазью высокогорные ботинки, проверяли прочность вспомогательной веревки, укладывали палатку.

На третье утро их торжественно проводили, пожелав успешных поисков.

В лагере решили оставить Кожухова, чтобы он занимался стряпней. Но он наотрез отказался.

— Вы что, смеетесь? — сердился и тут же острил Кожухов. — Я от курортной жизни из санатория сбежал, а вы ее мне тут хотите навязать! Пусть тощие остаются, а мне противопоказано готовить пищу и опасно оставлять наедине с ней, она неравнодушна ко мне.

Бархатов внял его доводам. Договорились, что дневалить будут все по очереди. Начали с девушек. Выбор пал на Галю.

— Пожалуйста, — согласилась та. — Иду на выручку Алексею Борисовичу.

Когда все ушли, она принялась хлопотать по хозяйству.

К полудню погода испортилась. Солнце закрыли густые, черные тучи, подул ветер, он все усиливался, похолодало. Девушка с беспокойством ожидала ушедших на поиски, а те возвратились раньше обычного. Заметив, что погода «пошаливает», Василий Яковлевич заторопился в лагерь. И как раз вовремя. Температура резко упала. Пошел сильный дождь, превратившийся затем в град. Участники экспедиции одели шерстяные носки, свитеры, укрылись в палатке, надежно прикрывавшей их от непогоды. В горах свирепствовал пронзительный ветер, поднявший белые вихри. Они закрыли вершины, спускались все ниже и ниже. Время от времени оттуда раздавался тяжелый грохот — это ветер срывал с огромной высоты нависший снег, а вместе с ним и каменные глыбы.

Обед прошел безмолвно, без обычных шуток. О Щербакове и Осередко не говорили, хоть все думали о них.

Первая не вытерпела Лена:

— Василий Яковлевич, — сказала она, — надо отправиться на помощь.

Ее поддержал Малинин.

— Да, Василий Яковлевич, нужно немедленно идти, пока не наступила ночь.

Девушка с благодарностью посмотрела на Виктора.

— Спокойнее, друзья, — скрывая волнение, ответил Бархатов. — Щербаков и Осередко — опытные альпинисты и зря рисковать не станут. Я думаю, они скоро возвратятся. Подождем.

Время тянулось медленно, погода становилась все хуже и хуже. Термометр показывал один градус ниже нуля. Дождь перешел в снег, быстро покрывший землю.

— Ну, пришла зима, — мрачно сказал Кожухов.

И всего удивительнее было то, что лагерь находился, если считать по прямой, меньше, чем в двадцати пяти километрах от Хамза-Абад, где по-прежнему ярко светило солнце.

Прошло около двух часов, альпинисты все не возвращались.

Василий Яковлевич верил в опытность и благоразумие Щербакова, но про себя решил, что если их еще через час не будет, то придется с Малининым и Тумановым сделать вылазку в горы. Он то и дело выходил наружу, прислушивался. Однажды ему показалось, что вверху блеснул огонек. Напрягая зрение, Бархатов отыскивал его. Вот желтый свет снова блеснул. Он то исчезал, то вновь появлялся. Бархатов пристально наблюдал за ним, а огонек, опускаясь, все приближался.