Пропавшее сокровище. Мир иной - [73]

Все эти мысли не давали покоя, будоражили воображение молодого геолога, но они же и успокаивали иногда Майгина: «Никто никуда не полетит, пока человек сам, своими силами, не построит сказочный звездный корабль… А Арнаутов? Трудно понять, кто он такой, сумасшедший, чудак и беспредметный мечтатель? Или — ученый, прокладывающий новые пути в науке? А что, если он разгадает секрет управления загадочными машинами подземного города, что, если вдруг запустит их и, разметав древние пласты лавы и песчаника, взовьется в звездную высь?…» И вновь вспоминались гневные слова Горького: «Рожденный ползать летать не может»… «Неужели я и в самом деле только крот?…»

К концу третьего дня Майгин с сердцем отбросил блокнот, в который записывал под диктовку Арнаутова описания механизмов, и выпалил:

— Ладно. Лечу с вами.

Арнаутов радостно улыбнулся. В то же мгновение где-то наверху послышался крик Пети:

— Константин Платонович! Андрей Гаврилович! Где вы? Выходите! Нина приехала!

«Второе заседание научного общества»

Майгин, не говоря ни слова, повернулся и побежал к «лифту». Арнаутов последовал за ним.

— Кто приехал? — спросил инженер.

— Наши… анадырцы. Нина Росс и Венберг. И еще доктор какой-то… Да вы не беспокойтесь, Константин Платонович, это все свои. Правда, доктора я не знаю… Тоже ссыльный, наверное.

— А я и не беспокоюсь. — Арнаутов усмехнулся. — Меня теперь голыми руками не возьмешь… Кстати, Венберг… Это не Григорий ли Николаевич?

— Да, Григорий Николаевич Венберг. Вы его знаете?

— Встречались… — неопределенно сказал Арнаутов.

На «верхней палубе» корабля-города их ждал Петя.

— Приехали! — сказал он. — Ниночка загорела, обветрилась…

— Где они? — спросил Майгин.

— Там, в лагере.

Они столкнулись с новоприбывшими у входа в пещеру — тем не терпелось поскорее взглянуть на «подземное чудо». Нина Росс, студентка и однокурсница Пети, тоже практикантка, высокая девушка лет двадцати трех, испуганно отшатнулась, когда из мрачного подземелья к ней с восторженным ревом бросился запыленный, заросший щетиной человек в расстегнутой куртке.

— Господи, Майгин, нельзя же так! — хмурясь и смеясь одновременно, говорила она, пока Майгин, сверкая белыми зубами, тряс ее руки. — У меня даже сердце остановилось…

— Извини, извини, Ниночка… Это я нечаянно. Наконец-то вы приехали! Мы вам здесь такое покажем… Здравствуй, Григорий Николаевич! — Майгин отпустил наконец руки Нины и повернулся к Венбергу, который стоял рядом и с улыбкой глядел на него: — Давай, брат, обнимемся на радостях…

Друзья расцеловались.

— Вот, — продолжал Майгин, — позволь представить тебе Константина Платоновича Арнаутова.

— Арнаутов? — Венберг шагнул к инженеру. — Костя! Ты? Глазам не верю!.. Как ты сюда попал?

Несколько лет назад Арнаутов и Венберг учились вместе в Петербургском университете. Правда, Арнаутов занимался на инженерном, а Венберг — на геологическом, но жили они в одной комнатушке на Выборгской стороне, делились последней копейкой, горячо спорили и крепко дружили. Вскоре после окончания университета они потеряли друг друга из виду. Встреча эта была для них поистине неожиданной.

— Вот ты какой стал! — проговорил Венберг, положив руки на плечи инженера и оглядывая его с головы до ног. — Подсох, вытянулся… Не узнаешь ведь. Так ты как здесь?

— Беглый ссыльный, — невесело усмехнулся Арнаутов.

— Да что ты говоришь? За что? Политика?

— Нет, за поджог…

— Ах, да, да, помню… Конечно… Ракеты эти твои, да? Ну ладно, это потом. Познакомься, вот доктор Васенькин Сергей Иванович. Отличнейший человек, рекомендую…

Доктор, маленький сухой человек с чеховской бородкой и в пенсне, поклонился.

— Тоже ссыльный, — сказал он тонким голосом. — Правда, не беглый.

— И тоже за поджог? — не удержался веселый Майгин.

— Нет… За политику. Я социал-демократ.

— Ну хорошо, хорошо, — вмешался Берсеньев. — Господа, будете отдыхать с дороги?

— Какой там отдых! — воскликнул Венберг. — Показывайте нам, что вы нашли…

— Да, да, пожалуйста, Клавдий Владимирович! — подхватила Нина.

Берсеньев оглядел всех, схватился за бороду и сказал:

— Хорошо, друзья. Пойдемте.

У входа в пещеру Майгин схватил Венберга за рукав.

— А доктора зачем сюда притащил? — шепотом спросил он.

— На всякий случай, — сделав страшные глаза, ответил Венберг. Он покосился по сторонам и добавил: — Сергей Иванович умный человек, можешь не беспокоиться. И он здесь не в профессиональном качестве.

Новоприбывшие ночевали в корабле-городе. Но едва ли кто-нибудь из них сомкнул в эту ночь веки. Слишком необычайно было все, что им пришлось увидеть и услышать, — чудесные дома с самооткрывающимися дверями, лаборатории с диковинными приборами, непрерывная тихая музыка, «витно» и цветные лепешки, гигантские недра, заполненные необычайными механизмами, наконец, сцены и живые картины, воспроизводимые «иллюзионами»… Венберг чуть не до смерти перепугался, когда из белого овального зеркала над «саркофагом» на него глянула «снежная красавица», и долго потом стоял оглушенный, осеняя себя мелкими крестиками. Нина откровенно плакала, размазывая по лицу слезы, когда в клубящемся пару и багровых отсветах извержения гибли гордые и прекрасные хозяева города-корабля. Доктор Васенькин метался между «живыми портретами» и сценой танца Уру, хмурился, протирал пенсне и ворчал себе под нос что-то о гальванических токах и о шарлатанстве. Одним словом, новоприбывшие были потрясены и подавлены. Если у них и было какое-то сомнение относительно здравости ума Берсеньева, Майгина и Пети, то с момента, когда они сами перешагнули порог подземного города, это сомнение исчезло. Правда, зато возникли сомнения совсем другого рода…