Пропавшая улика. И на восьмой день - [96]
То же самое происходило и теперь. Уинстон Черчилль поставил перед ним овсянку (если это была овсянка) во время завтрака. Мария Дресслер[61] убрала пустую чашку. А сейчас перед ним сидел Бернард Шоу с крошками в бороде и объяснял, как он изготовляет гончарные изделия. У Эллери возникло странное ощущение, что он смотрит на гончарные круги и печи и наблюдает за автором «Профессии миссис Уоррен»[62], бросающим горсть соли в одну из печей, чтобы придать глянец обжигающимся там плиткам.
Эллери достал из кармана осколок, который нашел в санктуме.
— Вы не пользуетесь солью для этой пурпурной глазури?
— Нет, — ответил Гончар, похожий на Шоу. — Для кувшинов со свитками нужен другой процесс.
— Значит, это обломок такого кувшина?
Гончар кивнул. Улыбка, освещавшая его бородатое лицо, пока он говорил о своей работе, исчезла.
— Вчера разбился молитвенный кувшин. Они священны, ибо содержат достояние Вор'д и находятся в санктуме — запретной комнате в Доме Священного Собрания. В последний раз такой кувшин разбился в день землетрясения. Их никогда не бывает более четырех — два в санктуме и два запасных, упакованных в вату и солому. Их изготовляют не легко и не часто… Вчера один разбился. Возможно, для других земля не тряслась. Но она затряслась для меня, когда я увидел и услышал, и она продолжает трястись.
В мастерской Гончара было душно из-за горящей печи. «Как должен чувствовать себя человек, впервые столкнувшийся с убийством?» — думал Эллери.
— Значит, разбитый кувшин забрали из санктума?
— Да. — Неподалеку кто-то начал петь, но умолк после нескольких нот, словно внезапно вспомнив о чем-то. — Пришел Учитель и попросил у меня новый.
— Он объяснил почему?
Седые брови Гончара сдвинулись, а голос стал еще более глубоким.
— Учитель сказал мне, что наступило время великого бедствия. Я удивился, ибо не видел никаких признаков. Но когда он попросил у меня новый кувшин для свитков, я понял, что, если один из кувшинов разбился, это и есть признак. А потом, когда начались суета и крики, я узнал о гибели Кладовщика Сторикаи. Ведь каждый человек — сосуд Вор'д.
— А когда к вам приходил Учитель за новым кувшином? — спросил Эллери.
— Вчера во второй половине дня.
Как и все квинаниты, Гончар не указывал точное время. Но в его мастерской были старые деревянные часы с маятником и гирями (используемые, как объяснил Гончар, для расчета работы печей), а в его книге была отмечена просьба Учителя. Им удалось более-менее точно установить время визита Учители как половину пятого.
Через десять минут после убийства.
Когда Эллери собрался уходить, Гончар сказал ему:
— Я знал, что великое бедствие, которое было предсказано, произойдет при моей жизни, если я проживу отмеренный мне срок.
— Откуда вы об этом знали? — удивленно спросил Эллери.
Гончар указал на потолок рукой, испачканной глиной:
— Уже три года машины летают по небу все чаще и чаще. Разве это не знак великого бедствия, которое пало на Квинан?
— Это знак великого бедствия, которое пало на весь мир, — ответил Эллери.
Борода Гончара опустилась на широкую грудь.
— Да будет благословен Вор'д, — пробормотал он. — Во время бедствий и во время мира.
Запах опаленных копыт, с которым Эллери не сталкивался с детских лет, приветствовал его на следующей остановке вместе с более знакомым запахом свежих опилок. Юлиссис С. Грант только что подковал серую ослицу.
— Да будет благословен Вор'д, — поздоровался генерал Грант. — Я Плотник-Кузнец.
Он хлопнул ослицу по крупу, и она затрусила прочь. «Вол знает владетеля своего, и осел ясли господина своего…»[63]
Эллери ответил на приветствие, и несколько секунд оба молчали. Подмастерье сложил кузнечные мехи и занялся другим делом. Огонь тускло мерцал в печи. Перевоплощенный Грант подобрал кусок дерева — дышло, догадался Эллери — и начал отделять от него металлическую деталь.
— Хотя мои руки заняты, — сказал он, — уши свободны.
— Вы делаете ключи?
Плотник-Кузнец выдержал паузу, чтобы подумать, и снова взялся за работу.
— Когда ключи нужны, я их делаю. Но они нужны редко, поскольку у нас мало замков. Замки есть в кормушках, так как некоторые из наших животных очень хитрые, открывают щеколды зубами и едят больше, чем им полезно.
— А что еще у вас запирают на ключ?
Оказалось — очень немногое. Небольшое количество изготовляемого в долине пороха для подрывов пней и скал (Плотник-Кузнец, кажется, понятия не имел, что порохом можно пользоваться для других целей) запирали от детей и животных. Вяленое мясо запирали от койотов, иногда забредающих в Квинан. Из жилых домов замыкали на ключ только дом слабоумного карлика, ухаживающего за кладбищем, по причине страхов, которые бедняга был не в состоянии объяснить. Но спорить с ним никто не хотел, да и вреда от этого не было никакого.
И конечно, санктум.
Мозолистые руки застыли, и Эллери показалось, что в глазах Плотника-Кузнеца блеснули слезы.
