Пропавшая невеста - [12]

– Мисс Френч. – Сдерживая коня, мистер Честер склонил голову перед Мэтти, хотя смотрел по-прежнему на Шарлотту. Гувернантка и ее гостьи ответили ему реверансом. – Почему вы не с детьми?

– Миссис Кроули разрешила мне побыть с подругами, которые пришли оказать мне… поддержку, поскольку я сильно переживаю из-за случившегося, сэр, но я уже возвращаюсь к мальчикам. – От Шарлотты не укрылся взгляд, которым Мэтти смотрела на хозяина. Так смотрят лишь на тех, кого знают очень близко: не отрывая взгляда. Всего несколько минут назад она описывала им этого человека как настоящее чудовище, и вот ее лицо выражает не столько страх перед ним, сколько восторженный трепет, – так, наверное, глядит мотылек, летя на пламя свечи. А разве сама Шарлотта не так глядела на месье Эгера? Желая прервать затянувшееся молчание, она негромко кашлянула, и Мэтти, встрепенувшись, продолжила:

– Сэр, позвольте представить вам мисс Шарлотту, Эмили и Энн Бронте, дочерей пастора из Хоэрта.

– При обычных обстоятельствах я был бы исключительно рад нашему знакомству, – отвечал мистер Честер, оборачиваясь и глядя на дом так, словно уже готов был их покинуть. – Но, как вы, должно быть, слышали, нас…

Женщины растерялись, когда Честер вдруг умолк и погрузился в молчание, и Шарлотта впервые отметила, как заострились его выразительные черты, несшие явный отпечаток горя. Она поняла, что он выглядит совсем не так, как, по ее представлению, должен выглядеть убийца.

– Сэр? – Мэтти шагнула вперед, и Шарлотта с изумлением увидела, как обе ее ладони покрыли его большую руку в перчатке. – Вам нужна моя помощь?

– Нет, Френч, – сказал Честер, резко вырывая у нее руку. – Однако прошу меня извинить – у меня действительно много дел.

– Разумеется, сэр. Трудно даже представить, какую боль вы сейчас испытываете, – сказала Шарлотта, скользнув взглядом по Энн. – Простите мою нескромность, но мы все трое так потрясены случившимся… позвольте спросить у вас, полиция уже приблизилась к ответу на вопрос о нынешнем местопребывании миссис Честер?

Она почувствовала, что кровь стынет у нее в жилах, когда Честер устремил на нее взгляд, в котором она лишь теперь за покровом горя различила кое-что еще: бушующую ярость.

– Нет, – сказал он, – не позволю. Френч, идите к детям. Оставлять их в такое время, как сейчас, с этой идиоткой из деревни, – непростительный проступок.

Ударом пяток в бока Честер пустил коня в галоп, и тот сорвался с места так стремительно, что грязная вода из лужи под копытами забрызгала юбку Шарлотты. Но девушка, ничуть не смущенная и не испуганная, спокойно глядела удалявшемуся Роберту Честеру вслед.

– Итак, – начала Энн через несколько минут, когда сестры уже скрылись в чаще позади дома, подгоняемые Эмили и ее решимостью немедленно осмотреть то место, где стояли цыгане, невзирая на мокрую землю, от которой отяжелели подолы их юбок, и воду, которая при каждом шаге хлюпала под патенами[2] и проникала сквозь тонкую кожу ботинок. – Что вы думаете об этом Честере?

– Даже не знаю, – ответила Шарлотта, наблюдая за Эмили, которая обогнала их на несколько ярдов и теперь бормотала что-то насчет отпечатков лап и сломанных веток. – С одной стороны, он явно потрясен случившимся, его горе выглядит вполне искренним; с другой… в нем есть что-то темное.

– А может быть, он потрясен тем, что сотворил? – предположила Энн, останавливаясь, чтобы сорвать с березы золотисто-зеленый лист.

– Или кровавым исчезновением жены. – Шарлотта ответила на пристальный взгляд Энн. – Все, что нам известно об этом деле, мы узнали от Мэтти, а она, при всей своей якобы боязни Честера, как-то уж слишком…

– Привязана к нему, – закончила за нее Энн. – Да, я тоже это заметила. Но что это значит, Шарлотта? Почему языком женщина говорит одно, а глазами – совсем другое?

– Не знаю, чем это объяснить, – встряхнула головой Шарлотта, – разве что сложной природой влечения и симпатии. Сердцу, как известно, не прикажешь.

Энн ничего не сказала, только взяла руку Шарлотты в свою, безмолвно сострадая любовной неудаче сестры.

– Я уже сомневаюсь: возможно, нам следовало послушаться Эмили и вернуться домой, где продолжать писать стихи, вздыхать и умирать от пустоты и скуки; наверное, работа детективов не для таких, как мы.

– Шарлотта… – Энн даже остановилась от удивления, – неужели наша жизнь кажется тебе настолько унылой?

Шарлотта отвернулась, пряча непрошеные слезы. Она не меньше сестры была потрясена собственной вспышкой. И поняла, что до сих пор не отдавала себе отчета в том, в каком унынии она пребывает, как ее гнетут сделавшиеся привычными узость и несвобода собственной жизни.

– Прости меня, Энн. – Голос Шарлотты смягчился. – Мне тяжело снова оказаться здесь после Брюсселя, где я жила и работала с… – Имя месье Эгера так и не слетело с ее уст, ибо произнести его вслух или даже мысленно значило для нее вновь пробудить в себе тоску по любви, которая не могла ей принадлежать. – Быть опять дома – это так приятно, но в то же время… огорчительно. Я ведь надеялась повидать мир, узнать жизнь, а вместо этого…

– Понимаю. – Энн снова взяла ее руку. – Конечно, моя жизнь гувернантки в Торп Грин не сравнится с путешествием за границу, но все же, Шарлотта, я была довольна и даже счастлива, ведь под одной крышей со мной работал наш дорогой брат. А потом Бренуэлл решил позволить жене хозяина соблазнить его. Причем ему заплатили за отъезд целых двадцать фунтов, а мне, которая не сделала ничего дурного и уезжала не по своей вине, всего три. Так что поверь мне, Шарлотта, я тоже знаю, что такое гнев, да еще и вперемешку с разочарованием; вообще-то эта парочка свила себе настоящее гнездо под моей шляпкой! – И Энн засмеялась, но тут же сделала большие глаза и прикрыла рот ладонью. – Прости меня, я позволила себе лишнее.