Пропавшая экспедиция - [3]

Многие пилоты моложе меня также бродили по компаниям гражданской авиации, надеясь получить работу. Конечно, можно было найти работу на земле, но тот, кто однажды прикоснулся к небу, уже не может обрести покой. Романтика живет в пилотах до седых волос. Казалось бы, авиация лишь один из видов транспорта, но отличие ее в том, что все виды транспорта возникли из экономических потребностей человечества, и лишь авиация родилась из мечты, из вечной мечты о полетах. Когда первые «этажерки» поднялись в воздух, никто не думал, что придет время, и воздушные лайнеры будут перевозить десятки тонн груза с огромной скоростью на большие расстояния.

Я вспомнил аэроклуб, выгоревшее до белизны летнее небо, запах степной травы, смешенный с запахом масла и бензина, зеленые «Яки» на стоянке и старенький Ан-2, краска которого у двери была потерта вытяжными фалами парашютов. Что-то защемило в груди, как это все было давно, как давно. Может быть, несбывшиеся мечты юности возникли в образе Николая Ивановича с его безумным предложением, возможно, стоит закрыть глаза и броситься с головой в авантюру юношеской романтики? Да, конечно, по натуре я романтик, мечтающий о необычной работе, — романтик, но не сумасшедший!

Сейчас я скажу ему все, что я об этом думаю, потом пойду домой, возьму самого дешевого портвейна, который мы пили в те давние времена, напьюсь до поросячьего визга, а утром, когда протрезвею, пойду в ЖЭК наниматься дворником. Может быть, служебную квартиру дадут.

Николай Иванович смотрел на меня и спокойно жевал пельмени, как будто ему предстояло не лететь над океаном к черту на рога, а ехать в гости на другой конец города.

— Ну, что надумал? — спросил он.— Летим?

— Да о чем Вы говорите! — я вздохнул, и неожиданно для самого себя ответил. —Конечно, летим!

— На Ан-2-то, летать приходилось, или так сказал, с горя?

— Приходилось, но очень давно, еще в аэроклубе, я тогда инструктором на Як-18 работал, а по ходу дела на Ан-2 парашютистов бросал. А потом в военно-летное училище поступил, хотел стать истребителем.

— А почему именно истребителем?

— Да так, хотелось летать, как говорили когда-то: «Выше всех и быстрее всех».

— А… ну, да, — промычал Николай Иванович. —А Ил-76, как до такой жизни дошел?

— Пришлось однажды катапультироваться, да не совсем удачно получилось. Сначала госпиталь, а потом военно-транспортная авиация, хорошо, хоть совсем с летной работы не убрали.

— И на чем летал в ВТА4?

— Сначала на Ан-26, Ан-12, потом на Ил-76. Был во Вьетнаме, в Афганистане, в Сирии, в Анголе, на Кубе, ну Германию и Венгрию, я уже не считаю. В Афгане на взлете со «стингера» двигатель подожгли, еле сел тогда, а в Анголе чуть в плен не попали, противник наш аэродром захватил, взлетали под обстрелом, еле ушли. Так, что и в переделках побывал, и мир повидал.

— Что ж, богатая летная биография. А я вот всю свою жизнь на Ан-2 летаю.

— А почему в большую авиацию не пошли?

Мы, пилоты большой авиации, считали неудачниками тех, кто так и остался на местных авиалиниях, в малой авиации до седых волос. Переход с легкомоторных самолетов на тяжелые авиалайнеры — естественный профессиональный рост пилота. Если летчик всю жизнь пролетал на Ан-2, значит, что-то здесь не так, либо оказался не перспективным, либо с начальством заелся, либо просто хронически не везло.

Но Николай Иванович усмехнулся, и ответил:

— Не хотел.

— Как? — недоуменно спросил я, что заключалось в этой фразе: «не хотел»? Нежелание учиться, осваивать новую технику, нежелание ломать привычную жизнь?

— Не люблю я большую авиацию, там за облаками земли не видно. Человек не для того в небо поднялся, чтоб в заоблачном пространстве витать, а чтобы с высоты землю-матушку видеть. Там, на девяти тысячах не ощущаешь той красоты, которая открывается тебе с тысячи метров. Там полета не чувствуешь. Конечно, большие высоты, скорости, трансконтинентальные перелеты — все это звучит заманчиво, но на деле — обычная будничная работа, в которой землю видишь только на взлете, и при посадке, а так, ничего особенного.

Ну, взлетел, включил автопилот, и спи, пока по эшелону идешь, потом проснулся, снизился, опять-таки на автопилоте, он же тебя и на посадку заведет, на высоте принятия решения выключил автомат, добрал штурвал на себя, и спи дальше, вот тебе и все романтика большой авиации! А на Ан-2 автопилота нет, тут работать надо, и не только руками, но и головой! Да, на авиалайнерах скоро и штурвала не будет, вот «аэробусы» все на автомате, нажал кнопку и лети, разве это самолет без штурвала?

— Ну, не все так просто в большой авиации. И головой там нужно работать не меньше чем на Ан-2, пилотировать тяжелую машину не так-то просто, исправить ошибку гораздо сложнее, да и цена ошибки может быть слишком велика. Зато, взлетел в Москве — сел во Владивостоке: «Широка страна моя родная»!

— Широту просторов нашей Родины я и на Ан-2 успел ощутить. Летал на Севере.

— А где?

— Да везде: от Мурманска до Магадана. Бывал в полярных экспедициях, на самом полюсе несколько раз побывал. Даже один год в Антарктиде работал.

— Да, у Вас тоже летная биография не бедная!