Пропащий. Последние приключения Юджи Кришнамурти - [140]

Я знал, что в тот день не поеду с ними.

В страхе я вернулся назад. Тихий и угрюмый я сидел в гостиной, разрабатывая стратегию побега. Через несколько минут я просто встал и повернулся, чтобы уйти. Я старался двигаться максимально тихо, но он тут же открыл глаза.

— Пока.

— Тссс! Остальных разбудишь.

Я попытался шутить, но почувствовал, как крошечный нож поворачивается у меня в животе. Я просто хотел бесследно исчезнуть. Я хотел, чтобы они удивились, куда это я подевался. А вместо этого они смотрели на меня, и их глаза смеялись.

— До свидания, — сказал он равнодушно и сделал привычный прощальный жест рукой. Он знал, что я оказался в затруднительном положении.

— Какие у тебя планы?

У меня свело живот. Я ответил голосом Шварценеггера:

— Я вернусь…

— Зачем?

И снова этот нервирующий пренебрежительный голос. Голос, который говорит: «Мне без разницы, чем ты занят; такие, как ты, здесь не нужны». Ничего не ответив, я ушёл. Я чувствовал себя выброшенной на берег рыбой. Он наверняка чувствовал моё постоянное желание убежать от него куда подальше. Марио сказал мне, что он не поставил на мне крест: это и раздражало, и обнадёживало одновременно. Мне не нравилось думать, что решение принимаю не я. Мне также не нравились советы, о которых я не просил, — даже если временами я в них крайне нуждался. Ох уж это раздвоение, да нет, куда там — растроение ума! Сколько этих чёртовых умов во мне было?

— Одного недостаточно, сэр? Очевидно, нет.

— Тебя взращивали на подобном дерьме столетиями, и если изменить рацион, ты умрёшь с голоду!

*

На следующий же день я чётко дал понять, что не поеду с ними, если они куда-нибудь соберутся. После того как я появился после завтрака и он увидел, что я не спешу присоединиться к ним, он снова выказал пренебрежение:

— Если вы не можете соответствовать этому ритму жизни, тогда гуд-бай! Мне не нужны такие люди. Ты мне здесь не нужен.

ГЛАВА 71

«Такое, должно быть, произошло с очень многими людьми. Я хочу сказать, это происходит с одним из миллиарда, и ты этот один из миллиарда».

В течение двадцати лет он следовал за Джидду Кришнамурти. Он оставил семью, его жена умерла, дети после смерти матери остались на попечении родственников. Он разорился, был арестован за бродяжничество, возможно, также за кражи в магазинах, оказался на улице после экспериментов с самыми различными формами духовных практик. Он явно потерял всё, кроме ума, да и с тем почти расстался. Поэтому, когда он говорил: «Не верьте мне на слово! Вы сами, на собственном опыте выясните, что в этом ничего нет!», в его словах чувствовалась такая правда, что всё остальное просто превращалось в пыль. Если вы принимали его слова на веру — что ж, это были ваши проблемы. Я бы не стал мириться со всем происходящим, если бы дело было только в словах. Но я-то знал другое. И я сам выбирал сидеть там, оставаться там, проходить через страдания, потому что, несмотря на всю боль, я был уверен — это шоу было единственным достойным внимания.

Я отправился наверх и слушал кассету, датированную 1970 годом. Плёнка № 7, дорожка 1, часть 1. Женщина сравнивала его слова со словами «того другого парня».

«Вы должны дать своей личности рациональное объяснение, почему вы слушаете какого-то парня. Благодаря этой рационализации эта структура продолжается… Вы должны плюнуть на них обоих и уйти. Но у вас кишка тонка сделать это, понимаете?.. У вас кишка тонка плюнуть на то, за что вы держитесь.

— Вы говорите то же самое, что говорится повсюду!

— И так происходит из века в век. И приходит какой-нибудь дурак и говорит: «Вы должны сохранить учение в его первозданной чистоте…» Какого чёрта, разве кто-нибудь хоть что-нибудь новое открыл? Я не открыл ничего нового! Это всё, о чём я говорю!»

На следующий день мы поехали в Кёльн.

Ещё через день вернулись в Швейцарию.

Спустя ещё два дня мы поехали в Италию. Встретив Йогиню в том же аэропорту, где посадили её на самолёт две недели назад, на пару дней вернулись в Валлекрозию. Затем мы на неделю с лишним укатили в Гштаад.

Дважды за эту неделю он частично терял сознание, направляясь на кухню своей крошечной квартирки, чтобы отрыгнуть пищу. Оба раза он едва не упал. Однажды его подхватила Йогиня — он этого даже не заметил. Мы жили с ней вместе этажом выше. Тот факт, что он оставил нам ключи от своей квартиры на случай, если вдруг он не откроет дверь, говорил о многом. Теперь он ел вместе с нами наверху, в узкой комнате с наклонными потолками, где было не слишком много людей. Он всё время беспокоился о том, чтобы мы не стукнулись головой о потолок. А у меня было чувство, что мы стучим по его голове. Когда народу стало прибывать, Йогиня запаниковала, но всё шло хорошо. Хотя мы крутились рядом с Юджи вот уже почти пять лет, всё равно было удивительно видеть его в соседней комнате и осознавать, с кем мы делили кров и проводили время. Пару раз он просил готовить меня. Казалось, я научился какому-то фокусу, который делал его рисовые палочки съедобными. Когда я сильно волновался, они ему очень нравились, а когда я был в себе уверен, палочки не удавались. К счастью, Йогиня и Дешёвка взяли надо мной шефство. По счастливому стечению обстоятельств от моей еды никто не умер.