— Это я понял, — негромко сказал Артём, и Рите захотелось увидеть его лицо, потому что даже в его тихом ответе она услышала предвкушающую улыбку. — Офигеть… Здесь холодно, — заметил он, подвигав плечами.
— Да, очень похоже на конец холодноватого октября, — подтвердила девушка. — Что тебе надо знать. Здесь есть люди, которые занимаются магией так, как мы ходим на работу. Не все. Я видела пару раз магов в действии. Чаще всего они появляются здесь, кажется, с патрулями. В городе тревожно, только я так и не разобралась, в чём дело. Женщины ходят, одетые иначе, чем я. Но как именно, так и не знаю: не разглядела тех женщин, которые здесь по ночам шастают. Да и маловато их в эту пору здесь встречается. Но я попытаюсь сойти под мальчишку — может, повезёт, не поймут сразу в темноте.
— Ты — под мальчишку, миледи? — самодовольно и уже свысока переспросил он. — С твоими, блин, формами? Ты, скорее, выглядишь пацанкой в этом наряде.
— Нос задрал? — спросила она, тоже усмехаясь. — Не думай, что нам тут легко придётся. Здесь, кроме всего прочего, идёт какая-то война. Между кем и кем — представляю смутно. Да и в самом городе неладно. Так что придётся выяснять в процессе.
— Ну так чего сидим? Пойдём — выясним.
— Подожди, — ухватила она его, вскочившего, за полу короткого плаща. — Ты уверен, что после такого вернуться назад не захочешь?
— У меня есть неделя на раздумья! — отрезал он. — Ну, чего сидишь? Идём знакомиться с миром!
— Шустрый какой, — вставая, пробормотала она так, чтобы он услышал. — Так, давай сюда всё, что здесь может вызвать подозрения: мобильник, наши деньги, любые документы и ещё чего там у тебя есть. — Девушка подставила целлофановый пакетик, куда парень всё сложил, и присела на корточки. — Запоминай. Вот эта плитка в стене вытаскивается. Если вдруг что — придёшь сюда без меня, найдёшь свои вещички. Запомнил? Хорошо. Теперь… Нож у тебя под рукой?
— Нож?
— Артём, — сказала она отчётливо терпеливо — по старой привычке, чтобы взбесить его хорошенько, — ты в ночном городе, полном бандитов и фиг знает кого. И ты единственный из нас, кто умеет драться на ножах. Держи его под рукой.
— Рит, а ты здешний язык знаешь? — Кажется, парень уже носился в своих мечтах, полных приключений. Показного терпения не расслышал. Или наплевал на него.
— Несколько слов. Только те, что расслышала и соотнесла с действиями людей, прячась здесь, в переулке, — я далеко не ходила. Но, кажется, язык не будет нам проблемой. В городе, насколько я поняла, народ довольно разноплеменной. Так что… Я видела, что у многих есть такие штуковины-толмачи, которые вставляются в ухо, а над верхней губой лепится что-то вроде мушки. Ты говоришь — тебя понимают. Говорят другие — ты знаешь, о чём. Разглядела в подробностях, когда здешний патруль кого-то поймал, кто не говорил на здешнем языке. Ему и прилепили.
— А… — начал было Артём и подпрыгнул на месте.
Даже в «их» переулке взорвавшие ночь отчаянные крики вперемешку с металлическим бряцаньем на фоне низкого бурчания были слышны не только отчётливо, но и эхом отдавались по стенам. Рита быстро оглянулась на Артёма. В его руке блеснуло лезвие ножа. Странно только, что в левой. «Вот-вот! — торжествующе подумала она. — И попробуй только сказать, что эта опасность тебе не по нраву!»
— Может, подождать? — громко, чтобы он услышал, предложила она, чувствуя, как начинает сама дрожать от впрыснувшего в кровь адреналина. — Пока не замолчат?
— Чего ещё… — пробормотал он, быстро приближаясь к выходу из тупика. — Ждать… Мы сюда для чего явились?
— Вот уж не знаю — для чего, — в спину ему насмешливо сказала Рита. Она отстала ненадолго, быстро замерла перед стеной дома и на уровне своих глаз воткнула между каменными плитами шпильку с чёрным пластиковым цветком. Если Артём или она всё-таки захотят уйти отсюда, это будет единственной подсказкой, где находится путь домой.
— Рита! — нетерпеливо позвал он от входа в переулок. — Быстрей! Чего копаешься? Ты не слышишь — где кричат?
Она едва не ответила: что — адреналин уже подошвы припекает?
Они замерли чуть не с открытыми ртами — ага, дыхание помешает услышать. Он даже чуть оттопырил край палантина, чтобы слушать… Оба музыканты — оба одновременно обернулись налево, в конец площади на противоположной стороне — на следующий переулок. Крики разносились по ночным улицам: и отчаянные, и злобные — человеческие, потом подсоединились и трубные, рычащие от ненависти — на человеческие не похожие. Да и голоса людей эти трубные перекрывали.
Если драка настолько шумная, наверное, никто не услышит и не заметит двоих, мчащихся по улицам, мощённым камнем… Ну и… помчались через всю площадь. Рита ещё машинально отметила, что они оба в обуви, которая позволяет не грохотать подошвами и каблуками… А ещё мельком удивилась, что на крики никто, кроме них, не реагирует: на самой площади как было пусто, так никто и не появился. Может, они переоценили степень опасности, которую очень хорошо знают горожане? Но почему она почти не чувствует страха? Ну, почти же…
Разлетавшиеся кругом, отталкиваясь от каменных стен, крики постепенно меняли тональность: трубного рычания, странного, зовущего — словно на звуке «о-о» вытянутыми для свиста губами, стало больше — и словно бы в два голоса, а человеческие вопли один за другим или резко смолкали, или переходили в характерное бульканье. А металлическое бряцанье всё чаще переходило в звенящий звук выпавшего из рук оружия. А вместо криков и звона раздавались плотные удары мягких тел о землю… Причём раздавались эти звуки уже близко.
