Проникшие из кошмаров - [28]

Внезапно завеса тьмы перед ними упала. Вместо нее перед их взором заклубилось густое сизое марево, ограниченное квадратом, сторонами которого были пол, потолок и две стены закутка, куда въехала их машинка. Зрелище напоминало вход – портал в какое-то иное, неведомое измерение. В мареве что-то шевелилось, двигалось, приближалось…

Оно вырвалось из портала стремительно – огромное, волосатое, ужасающее. Вырвалось и остановилось в трех шагах от капота машинки. У чудовища было шесть мощных когтистых лап, две слоновьи ноги, пара большущих навыкате глаз и громадная, полная острых, как ножи, зубов пасть. Из пасти капала желтоватая, пенящаяся слюна.

– Будем знакомы, – прогудело чудовище, – я Шуршун, – и оно стукнуло кулаком одной из лап себя в грудь.

«За такую дерзость следовало бы тебя отдать на растерзание Шуршуну», – пронеслись в Витиной голове слова Королевы.

– Я здесь для того, чтобы разорвать вас! – заревело чудовище. – Знаете, как вам будет больно перед тем, как вы умрете?

С этими словами монстр занес все шесть ужасающих лап над сжавшимися в комочек детьми.

«Это конец», – одновременно пронеслось в сознании Кати и Вити.

Но вместо железных когтей на их головы опустилось что-то мягкое, похожее на плед или на одеяло.

«Закройте глаза и замрите! Молчите! Не двигайтесь!» – приказал им чей-то голос.

Катя и Витя повиновались.

– Где вы, проклятые дети? – завыло чудовище. – Почему я вас не вижу?

Дети застыли под одеялом. Они словно бы превратились в камень.

– Вам от меня не уйти! – проревел Шуршун. – Я все равно доберусь до вас! Я найду вас!

Монстр перемахнул через машинку и унесся, сотрясая могучими шагами пространство, вдаль по темным коридорам комнаты страха.

«Не высовывайте носа из-под одеяла, пока не доберетесь до выхода, – строго предупредил невидимый голос. – И запомните. Тот, кого вы ищете, придет завтра в заброшенный дом ровно в тринадцать часов. Если опоздаете хоть на минуту – все будет кончено».

Машинка дала задний ход, резко свернула и понесла ребят к выходу из лабиринта.

Нетвердой походкой, продолжая держаться друг за друга, Катя с Витей сошли со ступенек аттракциона, катание на котором едва не стоило им жизни.

– Кто нас спас? – спросила Катя, переведя дух.

– Это был он, – ответил Витя. – Я узнал его голос.

– Кто он? Сторож?

Витя помотал головой:

– Король.

– Зачем Королю надо было спасать нас? – не поверила Катя.

– Не знаю, – честно ответил Витя.

– Если это Король, то почему он просто не приказал Шуршуну, чтобы он оставил нас? – продолжала допытываться сестра. – И почему Шуршун вел себя так, как будто никого, кроме нас, там нет?

– Катя! – взмолился Витя. – Ну не знаю я этого. Не знаю! Хватит мучить меня своими вопросами. Пошли уже скорее домой!

– А Толик-то где? – снова спросила Катя.

Скамейка, на которой Толик обещал дождаться ребят, была пуста.

– Нет его, – сказал Витя.

– Домой, наверное, поехал, – предположила Катя.

– Не поехал. Пошел, – поправил Витя сестру.

26

За завтраком Мишка Глушков клевал носом. Это было немудрено – ведь он провел очередную бессонную ночь.

– Мишенька, ты не заболел? – забеспокоилась мама, после того как Глушков едва не уронил голову в тарелку с овсяной кашей.

– Не, мам, не заболел, – попытался изобразить бодрый вид Мишка.

– Да у тебя же глаза красные! – всплеснула руками мама.

– Вовсе они не красные, – Мишка наклонил голову, чтобы спрятать глаза от мамы.

– Да он же болен! – воскликнула мама, желая привлечь внимание Мишиного отца.

Тот, не поднимая глаз от смартфона, сразу же согласился:

– Конечно болен. На голову. Видела бы ты, что он позавчера в своей комнате натворил.

– Коля, я серьезно, – надавила мама на папу. – Твой сын заболел, а тебе все равно?

– Не все равно, – отец оторвался от телефона. – Я его полечить могу, осла такого. Ремнем.

– Вообще-то, по городу инфекция ходит, – напомнила мама.

– Да нет у меня никакой инфекции! – возмутился Мишка.

– Дай-ка я тебе лоб пощупаю, – мама приложила ладонь к Мишкиному лбу. – Температуры вроде бы нет.

– Я же говорил, что не болен! – обрадовался Глушков.

– Между прочим, инфекция и без температуры протекать может, – заявила мама. – И это еще опаснее. В школу сегодня ты не пойдешь.

В общем-то, Мишка не имел ничего против того, чтобы сегодня не пойти в школу. Кто же откажется побалдеть дома? Тем более ему действительно жутко хочется отоспаться. Но в следующий миг произошла катастрофа.

– И завтра, – добавил отец.

– Как?! – Мишкин рот открылся. – Почему?

– Потому, – спокойно ответил папа.

Этого Мишка допустить просто не мог. Только не это! Ведь завтра…

– Папа! – Мишку буквально трясло. Сонливость улетучилась разом и без остатка. – Завтра финал первенства школы. У нас матч со старшаками, с седьмым «Б». Я не могу не пойти.

– Больной игрок на поле не нужен, – папа оставался невозмутим.

– Я не больной!!! – заорал Мишка.

– Ты не только больной, – папа отложил телефон. – Ты еще и наказан. За бардак в комнате.

– Но, папа…

– Вопрос закрыт, – строго сказал отец и поднялся из-за стола.

Спустя два дня Глушков шел в школу, скрипя зубами от ярости. Ответственный матч, который шестой «А» безнадежно продул, пропущен. Если бы он, Мишка, был на поле! Разве могли бы они проиграть? А кто виноват? Мишка знал это совершенно точно. Щеглов! Если бы этот заморыш не подкинул ему статуэтку, все было бы совсем по-другому. Наверняка Щеглов сделал это специально. Наверняка это был его план. С него станется. Трусы и слабаки всегда горазды на подлости.