Прометей: Неандерталец - [3]

Если бы не страшная рана на голове и потеря крови, я бы рискнул. С моей скоростью, они меня не смогли бы догнать, но сейчас вряд ли смогу пробежать даже сто метров. Еще раз я пересчитал дикарей: десять взрослых мужчин, семь женщин и шестеро детей-подростков, включая сторожившего меня. Итого двадцать три человека, из которых лишь десять представляют опасность. Даже пятеро моих людей, вооруженных луками, перебьют этот сброд. А они уже давно идут по следу, в этом я не сомневался.

Солнце клонилось к закату. Если племя останется здесь на ночь, самое позднее утром я буду свободен. Так, что нет смысла пытаться бежать и пытаться ускорить смерть. Сегодня они меня есть точно не будут, даже двадцать три человека не смогут съесть взрослого мужчину. Кроме того, у них наверное, и наша антилопа, ведь не оставят они такую добычу в степи?

Солнечный диск уже коснулся горизонта, когда наевшиеся людоеды стали вставать. Снова прозвучало ненавистное «Ха», и дикари стали собираться. Неужели они собираются идти ночью? А как же страх дикарей перед темнотой? Или это было ошибочное мнение Нел?

Двое дикарей подошли ко мне и связали руки длинной тонкой полоской коры молодого дерева. Тем временем, уже все племя встало в походный порядок: впереди вождь с тремя мужчинами, в середине женщины и дети вместе со мной. Оставшиеся мужчины шли в арьергарде. Меня толкнули в спину, и я зашагал вслед за племенем, периодически подгоняемый толчками в спину.

И вот тут меня начал охватывать настоящий страх… Тиландер с подмогой не подоспел к этому месту. Ошибочно полагая, что дикари остановились на ночь поблизости, они тоже остановятся, чтобы с первыми лучами продолжить поиски. А, если племя будет идти всю ночь? Они не были скороходами, но преодолевали не меньше четырех километров в час. Я старался успокоить себя мыслями о том, что, когда опустится ночь, людоеды остановятся.

Но время шло, а дикари даже не сбавляли шаг. За все время ходьбы не заплакал ни один ребенок, и никто не перемолвился словом. Когда по моим ощущениям мы шли уже не менее пяти часов, мои ноги стали заплетаться, дважды я падал, неосторожно поставив ногу. И оба раза меня поднимали за волосы, бесцеремонно и молча. В среднем женщины, которые шли рядом со мной, не доставали макушкой головы до моего плеча. Воины были чуть выше, а вождь был ниже меня всего лишь на полголовы.

Когда я упал в третий раз, воин сзади нарушил молчание:

— Ха! — заорал он.

— Ха, — отозвался другой голос.

Людоеды остановились. В свете полной луны я увидел фигуру вождя, который приблизился ко мне и, присев на корточки, ощупал мои опухшие лодыжки.

— Ха, — последовала его команда, и меня, подняв, закинули на плечо к одному из воинов.

Я находился лицом к его спине, которая поросла волосами, словно шерсть медведя. От дикаря пахло мочой, калом и еще порядка двадцатью оттенками вони. Дикари беззвучно тронулись в путь. Свесившись с плеча воина, я старался не касаться лицом шерсти на его спине. Но для этого приходилось напрягать затылочные мышцы, и минут через десять я сдался. Мои восемьдесят пять килограммов дикарь нес, словно на плече у него лежала шкура, а не взрослый мужчина.

Племя остановилось лишь тогда, когда на востоке показались первые проблески зари. С появлением солнечных лучей я понял, что идем мы на север, северо-запад, удаляясь и от бухты и от Плажа. За время путешествия на плече дикаря опухоль с лодыжек спала, и я чувствовал себя значительно лучше. Пока мужчины, присев на корточки отдыхали, женщины спустились к реке, которая сейчас текла ниже нас в ста метрах слева. Через полчаса они вернулись с растениями, похожими на молодой камыш, белые корни которых были прямые словно стебель. Под внимательным взглядом вождя, женщины раздали корневища мужчинам, сами оставшисьпустыми руками.

— Да, — скомандовал вождь, и неандерталки снова ушли к реке.

Досталось и мне два корневища. Увидев, что дикари едят их без опаски, я откусил и прожевал один. Корневища были водянистые с кисловатым привкусом, но вполне съедобные. Осмелев, я быстро проглотил свою порцию и огляделся, у кого бы попросить добавки. Пустой желудок настоятельно требовал заполнить его даже такой, казалось, безвкусной едой. Вождь перехватил мой взгляд и протянул парочку белых корневищ. Когда я протянул руку, он убрал корневища в сторону.

— И что теперь каждый раз я должен тебе речи толкать, чтобы мог поесть? — спросил я.

Расчет оказался верен. Снова изобразив оскал, дикарь протянул мне корневища. Теперь я ел не торопясь, стараясь тщательно прожевать пищу, чтобы обмануть желудок. Когда женщины вернулись, на ходу доедая свои порции, я не то чтобы был сыт, но голод хотя бы не терзал меня безжалостно.

На плечах одного из воинов я заметил нетронутую тушу антилопы. Надежды на длительную остановку и угощение в виде мяса антилопы не оправдались. По команде вождя мы снова тронулись в путь, забирая все больше и больше на запад, следуя за руслом реки, которая теперь уже казалась не такой широкой. Отчетливо были видны берега, и даже мелкие водоплавающие грызуны, что копошились на том берегу.

С каждым пройденным километром таяла надежда, что Тиландлер и Бар нас догонят. Занятые спасательной капсулой, они отправятся на мои поиски не раньше чем через несколько часов. Час нужно идти до места нашей схватки, там они потеряют время, пытаясь обнаружить мой и Маа трупы. Интересно, что стало с пистолетом? Я его, кажется, просто бросил, когда выхватывал меч. Что стало с трупами убитых мною дикарей? Забрали их или оставили там?