Прометей: каменный век II - [12]

Лар перевел и остановился, ожидая мои дальнейших слов.

— Спроси у них, Лар, все ли они поняли.

Охотник задал вопрос, оба слушателя закивали и ответили односложно.

— Они все поняли, Макс Са, просто боятся, что не знают языка Рус и хотят его учить.

— Научатся, куда им деться с подводной лодки. Переводи дальше, Лар, и позови всех с племени Уна и Гара.

Через несколько минут оба племени стояли рядом со мной, ожидая моих слов. Гара уже неплохо владели русским, поэтому мои слова понимали легко. Для Уна переводил Лар, теперь моя речь касалась обоих племен.

— Я вождь племени Рус, вы все отныне племя Рус. Моими помощниками являются Хад, Раг, Бар и Лар и Ара из племени Уна.

Ара, услышав свое имя, встрепенулся и приосанился. Я продолжил:

— Хер будет главным шаманом племени Рус. Нел, — я поискал глазами свою женщину и подозвал ее рукой, — будет главной женщиной племени Рус и она женщина Великого Духа Макс Са.

Если Нел спокойно восприняла известие, уже привыкнув к своему статусу, то Хер буквально охерел от радости и торопливо приблизился ко мне, смотря преданными глазами. У меня были сомнения насчет него, но шаман племени Гара был съеден каннибалами, а другого у меня не было. Шаманы были авторитетной силой, но я не собирался давать ему волю. Голову я ему всегда успею скрутить, но иметь карманного шамана полезно, чтобы неудачи объяснять происками духов.

Все назначения оба племени восприняли спокойно, желающих опротестовать мои слова не было, претендентов на престол в каменном веке обычно мало. Зачем думать за всех и нести ответственность, не получая привилегий. Это потом вожди получат привилегии, с развитием общества. Мне оставалось несколько фраз, чтобы докончить свое выступление.

— Сейчас все мужчины пойдут в лес, чтобы рубить палки и ветки для хижин. Женщины будут заниматься приготовлением еды. Завтра вам надо будет очистить это поле от пней и корней, — показываю рукой на участок примерно в три гектара, где мы срубили все деревья.

— На охоту будете ходить по очереди, Лар будет отбирать охотников, остальные будут работать и слушать Рага. Поочередно показываю на одного и второго своих помощников.

Вроде все сказал, даже устал от своего многословия сегодня.

— Лар, пусть начинают рубить ветки и ставить хижины. До ночи все должны получить свои жилища. Иди и смотри, чтобы все работали, — отпускаю охотника, который начинает раздавать указания мужчинам.

Вырывая ямки своим мачете, рассадил кусты малины, заставил полить кусты Бара, наказав ему поливать каждый день. Малину я посадил чуть в стороне от поселения, в пальмовой роще в южном направлении. Там же планировал построить себе нормальный дом: выйду во двор и под носом кусты малины, практично и полезно. Отряхнул руки, надо было проведать роженицу.

Захожу в хижину Рага: малыш наелся и спит, женщина не стонет, но бледность у нее выраженная.

— Лоа, покорми ее, ей надо хорошо кушать, — даю наставление и покидаю их.

Иду в свою палатку в сопровождении Нел: этот бег и напряженная операция меня вымотали. Нел спрашивает, буду ли я кушать, но я только отрицательно мотаю головой. Мне надо поспать, чтобы восстановиться. Едва войдя в палатку, валюсь на шкуры и моментально засыпаю. Снится мне Наталья Ивановна Беленец, заведующая кафедрой акушерства и гинекологии во втором медицинском. Она просто в гневе, отчитывает меня за непоставленный дренаж при операции в антисептических условиях.

— Идите вы к черту, Наталья Ивановна, — посылаю ее. — Если вы такая умная, сделайте операцию лучше сами.

Просыпаюсь весь в поту, во рту пересохло, прикладываю руку ко лбу — у меня жар.

«Малярия, ОРВИ или пищевая токсикоинфекция», — пытаюсь вспомнить заболевания, сопровождающиеся высокой температурой. Комаров здесь не видел, значит малярия отпадает. На улице ночь, Нел возится с котелком, начищая его песком. Увидев, что я проснулся, кидается ко мне, но я ее останавливаю резким криком:

— Не подходи, стой, где стоишь!

Лицо девушки при свете костра приобретает удивленно-обиженное выражение, я никогда не кричал на нее. Успокаиваю ее, чтобы не разревелась, хотя женщины в каменном веке не плачут.

— Я заболел, Нел. Это может быть опасно, не хочу заражать тебя.

Из моей фразы она понимает не все, но слова «заболел» и «опасно» вычленяет быстро.

— Макс, ты можешь умереть? Но ты же Великий Дух, духи не умирают.

— Нел, даже Духи иногда болеют. Ты сегодня пойдешь спать в хижину Бара, просто оставь мне еды немного и уходи.

— Макс, я твоя женщина и буду спать с тобой. Что будет с тобой, будет со мной, — в ее голосе столько решимости, что не пытаюсь возразить. Меня беспокоит другое: каков иммунитет у первобытных? А если у меня что-то из двадцать первого века? Например ангина, стрептококк, до сих пор дремавший и решивший проснуться? Я же могу устроить геноцид всему каменному веку. Они не встречались с этими бактериями, и их иммунная система не сможет создать иммунный ответ. Человечеству понадобились тысячелетия и миллионы смертей, чтобы научиться противостоять бактериям. И то с помощью антибиотиков и лекарств.

Среди медикаментов со станции были и амоксиклав, и цефтриаксон, и даже десять флаконов меропонема. Но это мизер, мне надо научиться выращивать пенициллин. История открытия пенициллина Александром Флемингом — любимая история во всех медицинских вузах. Мне всего-то нужен плесневый грибок, но это все потом, сейчас надо было вылечиться самому и предотвратить заражение в племени.