Пролог (Часть 1) - [93]

Динамик кричит громко, на весь перекресток. Его слышно даже здесь, в кафе.

Лючи работает артистически. Он за повара, за кухарку, за официанта, за кассира и за уборщицу. Лючи мечется за длинной, во всю комнату, стойкой. По другую ее сторону сидят посетители на металлических стульях с неудобными круглыми маленькими сиденьями. Лючи продает сосиски, котлеты-хэмбургер, кофе, пепси-колу, мороженое, вишневый, сырный и яблочный пироги. Духовная пища — телевизионный ящик над окном — бесплатно. Ящик смотрит на нас своим голубым выпуклым, как у младенца с базедовой болезнью, глазом. В ящике хозяйничает Джордж Уоллес, бывший губернатор Алабамы, ныне кандидат в президенты США от Независимой партии.

Он выступает на предвыборном митинге где-то недалеко, то ли в Нью-Джерси, то ли в Коннектикуте. Две недели ходит он концентрическими кругами, все уменьшая и уменьшая радиус, всё приближаясь и приближаясь к самому жирному избирательному куску — к Нью-Йорку. 24 октября Уоллес выступает в самом Нью-Йорке — в новом, только что открытом зале «Мэдисон-сквер гарден».

«Я простой парень! — кричит Уоллес. — Мне не нужны интеллигентские сложности. И вам они не нужны! Вам нужен порядок и закон! И я обещаю — будет порядок и закон. Будет порядок, который нужен нам, простым людям!.».

Толпа в телеящике орёт. Нам не слышно — что орёт. Но диктор поясняет: «Пополам — половина за Уоллеса, половина против». А толпа порядочная. Тысяч семь-восемь.

Уоллес распределяет свою реакцию на крики тоже «пополам». Одним посылает энергичные воздушные поцелуи и отдает салюты (подносит ладонь ребром ко лбу и резко отрывает), как это делают ветераны. Тем, кто против, он в ответ что-то кричит и крутит указательным пальцем возле виска — идиоты, мол.

За стойкой, кроме меня, ещё четыре человека. Все — мужчины средних лет, как Лючи. Только один — молодой. Он стоит у дальней стенки кафе. Играет там в электрический хоккей. Время от времени опускает в стол десятицентовик и потом с минуту конвульсивно дергается, будто вместе с шариком мотается по столу между увертливыми электрическими резинками, трамплинчиками, воротцами.

Все остальные смотрят на телевизор. Даже Лючи иногда поглядывает, хотя времени у него, сами понимаете, в обрез.

— А у Хэмфри грипп, — меланхолично произносит мой сосед слева, высокий небритый человек в очках.

Пиджак у него надет на нижнюю рубашку. Перед ним чашка кофе. Но к ней он, по-моему, не притронулся. Зато раза два уже вынимал из бокового кармана пиджака плоскую бутылочку, отвинчивал пробку и прикладывался.

— Самый грипп будет в феврале. Я читал. Вьетнамцы запустили. Эпидемия. Все подохнем к чёрту…

Это грустное будущее предсказывает маленький плотный человек, у которого шляпа держится на голове только благодаря ушам-кронштейнам. Перед ним бутылка кока-колы.

— Заразился, значит, — вздыхает мой сосед, имея, конечно, в виду Хюберта Хэмфри, кандидата в президенты от демократов.

— А вот этого не заразишь, — усмехается некто лысый. Две крепких руки, локтями на стойке, а в ладонях булочка с сосиской. Время от времени лысая голова движется к сосиске и клюёт. — Нет, этого не заразишь, — повторяет он и кивает на экран, не то с восхищением, не то с сожалением.

— Что вы имеете в виду? — спрашивает обладатель шляпы на кронштейнах.

— Вы знаете, что я имею в виду, — многозначительно отвечает хозяин сосиски и отклевывает кусочек.

«Правительство в Вашингтоне не может указывать парикмахеру — стричь ему негра или не стричь! И никто не может нам, гражданам демократической страны, указывать, с кем и как должны учиться в школах наши дети. Вы это сами будете решать. И если я буду президентом, я не буду в это вмешиваться!» — кричит человек в телеящике.

«А-а-а-а!» — кричит толпа. На экране крупно показывают лозунг «Уоллеса — в президенты!» и потом другой: «Сознайтесь, что в глубине души вы согласны, с Уоллесом!»

— И что к нему все привязались? — говорит шляпа, неприязненно косясь на лысого с сосиской. — Он, во всяком случае, о чём думает, о том и говорит. Безо всяких там штучек…

— Это, между прочим, верно, — кивает головой мой сосед в очках.

— Вот я раньше хотел голосовать за Маккарти, — продолжает ушастый, приободрившись. — Но его не выдвинули. А теперь я, пожалуй, буду за него, — кивок на телевизор.

— Как же вы можете? — удивляется тот, с сосиской. — У них же все по-разному. Тот против войны, этот — за.

— Ну и что? Зато они оба — что думают, то и говорят. Мне все эти штучки с обещаниями вот где сидят. — И ушастый решительно берёт себя пальцами за горло.

(Окончание в следующем номере)

Страничка читателя

«Роман-газету» читают миллионы советских людей. Это самое массовое издание художественной литературы в нашей стране. Редакция постоянно поддерживает тесную связь со своими читателями. В течение года мы получаем тысячи писем, в которых содержатся предложения по улучшению издания. Немало читатели задают и вопросов. Вот характерные из них: читатель Прончаков В. И. из Донецкой области спрашивает, почему в «Роман-газете» не печатаются произведения русской и зарубежной классики? Читательница Панченко С. В. из Читы интересуется, почему не печатаются повторно романы и повести, уже однажды опубликованные в «Роман-газете»? Читатели Шильрев А. из Кустанайской области и Аблисимова Е. В. из Москвы спрашивают, почему перестали печатать произведения современных зарубежных авторов?