Прокурор для Лютого - [28]

Требует специфического педагогического подхода, так как легко ранима, что связано с тем, что воспитывалась в неполной семье, отец погиб в автомобильной катастрофе.

Иногда, по отзывам одноклассников, бывает заносчива и высокомерна…

Обладатель золотых очков смотрел на экран напряженно, почти не мигая — он впитывал информацию, как губка впитывает влагу. Теперь взгляд его стал стальным: голубоватый мерцающий свет монитора причудливо отражался в глазах читавшего.

Следующие строки вновь заставили Прокурора улыбнуться — правда, не мягко, как при упоминании о «тесном контакте с вором в законе Коттоном», а иронично.

Найденко Н. В. — единственный человек, к которому вор в законе Коттон относится с любовью и симпатией.

…переписывается с осужденным Нечаевым Максимом Александровичем (см. досье).

Дальше шли сканированные на диск письма, аккуратно пронумерованные: сперва — Лютого к Наташе, от того самого первого, написанного ею в Лефортово, затем — письма Максима к ней.

Здравствуй, дорогая Наташенька!

Я по-прежнему очень далеко от Москвы. Я там, где нет городского шума, нет суеты, зато какое великолепие природы! Какие тут сосны, какие закаты, как чист и прозрачен воздух. Только теперь я оценил, что такое настоящая жизнь: свежий воздух, посильный труд, здоровый образ жизни — что еще надо для полного счастья? Жизнь на так называемой воле хаотична, неупорядочена, непредсказуема. Тут же — полное спокойствие. Перспективы заборов, правильная геометрия вышек с охранниками и колючки. К тому же дисциплина, жизнь строго по распорядку. Это организовывает, не позволяя расслабляться. И какая разница, что меня ограждает от людей: бетонные коробки моего родного микрорайона или же колючая проволока?..

Теперь Прокурор вроде бы успокоился. Движения обрели былую сдержанность и вальяжность, а взгляд, еще недавно заметно беспокойный, вновь стал уверенным и чуточку ироничным.

Интуиция говорила: он на верном пути, все закончится именно так, как и было задумано.

Сняв трубку телефона внутренней связи, мужчина в старомодных золотых очках произнес по-хозяйски сдержанно:

— Через десять минут машину к третьему подъезду…

Лимузин двигался по центру Москвы среди множества автомобилей. День обещал быть жарким — теплый асфальт Китай-города отдавал резиной и горелым бензином, в легкой нежно-голубой дымке проплывали привычные ориентиры центра столицы: кремлевские башни с кроваво-рубиновыми звездами, позолоченные купола древних церквей, назойливые рекламы, призывающие нищих граждан покупать американские джипы и японскую видеотехнику.

Прокурор рассеянно курил, глядя на машины, катившие справа. Хищные джипы, вальяжные «мерсы», поджаро-спортивные «порши»; почему-то дорогих иномарок в центре было больше. В машинах сидели — кто развалившись, кто задрав ногу на колено, кто упершись взглядом в деловые газеты — так называемые «новые русские», это позолоченное быдло, вообразившее себя хозяевами жизни. Кто в офис, кто на деловую встречу, кто на пьянку под модным нынче словом «презентация», кто от стервы-жены к любовнице-фотомодели, кто в модные бутики за тряпьем…

Откуда, из какого зловонного омута постперестроечной России они вынырнули? Где они были еще несколько лет назад? И кем? Комсомольскими секретарями? Поездными ворами? Референтами ЦК КПСС? Содержателями тайных борделей?

Ведь не родились же они прямо в восьмисот пятидесятых «бимерах» и шестисотых «мерседесах», не сидели в чреве матери с сотовыми телефонами в руках, разбрасывая пальцы веером!..

Мысли блуждали далеко, пока не вернулись в главное русло.

Вот тот же Сухой, он же Иван Сергеевич Сухарев, который, как совершенно точно знал Прокурор, и стоял за производством «русского оргазма», наверняка считает, что действует самостоятельно. И шаг, который тот предпринял, был ожидаем: Прокурор просчитал его еще несколько месяцев назад. Но он, Прокурор, немного недооценил Сухого. Этот человек действовал слишком нестандартно и оперативно. Но польские спецслужбы, как и польский спецназ, — это серьезно лишь в Польше. А тут, в России, спецслужбы совсем другие… Впрочем, и спецназ тоже другой.

На базу одного из таких подразделений сейчас как раз и ехал обладатель очков в золотой оправе. Машина с кремлевским номером, быстро миновав центр города, теперь неспешно катила по Ленинскому проспекту. Прокурор взглянул на часы — минут через сорок он должен был быть на месте…

Трехметровый забор серого бетона огораживал комплекс кирпичных зданий административно-казенного вида. Огромные металлические ворота — точно такие же, как на контрольно-пропускных постах воинских частей; впрочем, привычной таблички с надписью «МО РФ, воинская часть №…» видно не было. Несколько видеокамер наружного слежения, пуленепробиваемые стекла КПП — вряд ли все это походило на обыкновенную в/ч.

Створка ворот, приводимая в движение бесшумным электромотором, отъехала в сторону — машина вкатила вовнутрь.

Типовые трехэтажные строения, соединенные между собой переходными коридорами, напоминали одновременно и казармы, и кинематографические декорации. Во дворе сразу бросались в глаза несколько дорогих иномарок.