Прокурор для Лютого - [26]

Обладатель золотых очков долго смотрел в какую-то одному ему известную точку пространства, будто бы пытался увидеть там спасительный конец той самой ниточки, которая и могла бы вывести к единственно правильному ответу. Снял очки, рассеянно протер линзы белоснежным носовым платком, повертел в руках…

В это время тишину огромного кабинета нарушил пронзительный телефонный звонок — и хотя аппаратов на аэродромном столе было великое множество, Прокурор безошибочно определил по звуку нужный.

— Алло… Да?.. Что?.. Как пропала?.. Куда пропала?.. — казалась, полученная информация окончательно вывела абонента из колеи. — Два трупа?.. А что милиция?.. Кто-нибудь еще знает?..

Выслушав невидимого подчиненного, Прокурор положил трубку на рычаг и вновь потянулся за сигаретой — наверное, десятой за сегодняшнее утро. Долго прикуривал, силясь унять волнение. Наконец, окутавшись густыми клубами сизоватого дыма, откинулся на высокую кожаную спинку кресла и, смежив веки, задумался…

Информация, полученная им только что, окончательно запутывала клубок. Сегодня ночью при загадочных обстоятельствах была похищена Наталья Найденко — единственный человек, по-настоящему дорогой Коттону.

Подобное уже случалось два года назад. К счастью для пахана, все закончилось благополучно. Но теперь — кто, зачем, для чего?

Обладатель очков в золотой оправе принялся жевать сигаретный фильтр — в этот момент лицо Прокурора выражало крайнюю степень напряжения.

Вне сомнения, очередное похищение малолетней племянницы Алексея Николаевича Найденко имело непосредственное отношение к «русскому оргазму» и, разумеется, к тем ста миллионам долларов наличкой, которые исчезли из белостоцкого офиса российско-польской фирмы «Таир».

Кто ее похитил на этот раз?

Зачем?

Почему?

Впрочем, дело не только в малолетней племяннице: Наташа Найденко — маленькая кукла, которой суждено сыграть в спектакле всего лишь эпизодическую роль.

А глобальных версий подоплеки происшедшего было четыре.

По первой — его, Прокурора, решили искусно подставить. Тот самый кремлевский истеблишмент, который вложил деньги в «русский оргазм»; друзья они, что ли? Временные союзники, а точней — компаньоны… Деньги вкладываются в предприятие, затем в результате силового «решения» изымаются (механизма наезда на «Таир» Прокурор еще не знал) и возвращаются в Москву. Денег якобы нет: пропали, испарились. Крайним делается он, «смотрящий из Кремля» — со всеми вытекающими последствиями.

Поразмыслив, Прокурор отбросил эту версию. Слишком громоздко, слишком много людей замешано в этой истории, а значит — слишком много лишних свидетелей, да и очень щепетильное это дело, чтобы впутывать сюда еще и польские спецслужбы. И малолетняя Наташа тут вроде бы не при чем — зачем ее похищать, какое давление можно оказывать на Коттона? Он-то вообще выпадает из этого пасьянса… К тому же гешефт, чистая прибыль пятьсот долларов на доллар вложенный; играть в такие рискованные игры крайне невыгодно.

Стало быть, компаньоны-вкладчики тут не при чем.

По второй версии, польские спецслужбы решили разыграть свою собственную карту. С первого, поверхностного взгляда, им могло быть выгодно уничтожить завод в Малкиня, тогда они как бы избавляли Польшу от рассадника наркомании и заодно задарма получали кремлевские сто миллионов долларов. Впрочем, при более детальном рассмотрении эта версия тоже не выдерживала критики: в подобном случае операция выходила за рамки разовой силовой акции по борьбе с наркомафией — словно из тумана выплывали контуры глобального международного скандала. Безусловно, руководители польской Службы Бясьпеки были не новичками в международных интригах, чтобы не понять очевидного. Да и Коттон при таком раскладе оказывался картой из совершенно другой колоды. Что — поляки будут творить такой беспредел в столице России?..

По третьей версии, человек, стоявший за производством «русского оргазма» (не какая-то мелочь, «шестерка» Заводной), настоящий глава предприятия, тот, в Москве, надумал пожертвовать малым (экспериментальное производство в Малкиня), чтобы получить большее. Так, хороший шахматист зачастую жертвует в дебюте важной фигурой, чтобы обрести темп. А малолетнюю племянницу похитили, чтобы держать своего давнего врага Коттона на коротком поводке: мол, только рыпнись…

Глядя на черный эбонит телефонного корпуса, Прокурор рассеянно постукивал карандашом по столу: третья версия выглядела весьма правдоподобной. Человек, организовавший проект «Русский оргазм», был достойным противником — жестким, умным, изворотливым и решительным. Но он, ослепленный ста миллионами долларов наличкой, не учел одного: деньги в его проект вложили не рядовые лохи, вроде тех, что подогревали какие-нибудь «МММ» или «Тибет», а кремлевские бонзы — по сути, персонифицированное государство. А иметь в числе своих ненавистников весь госаппарат — такое и врагу не пожелаешь.

Впрочем, оставалась еще одна версия — четвертая и вроде бы (пока) последняя. По этой версии деньги могли оказаться в руках у Коттона. Правда, непонятно, каким образом криминальный авторитет вошел в тесный контакт с варшавской Службой Бясьпеки… Но если дело идет о многомиллионном деле, почему бы и нет? Откроить филки от кремлевских вкладчиков, чтобы слить в общак положенный четвертак (по ихним татуированным понятиям вору только несомненный плюс — «государство развел»), после чего быстро затеряться, подобно унесенной ветром песчинке, в какой-нибудь замечательно нищей латиноамериканской стране с мягким климатом и либеральным иммиграционным законодательством. А чтобы окончательно запутать следы — получив желаемое, нужно имитировать похищение собственной племянницы. Правда, на Коттона это не совсем похоже. Нэпманский вор, в отличие от современных отморозков, сто раз подумает, сто раз взвесит, прежде чем организовать мокруху — убить двух ни в чем неповинных ее одноклассников. Но ведь в самый последний раз…