Проксиома созвездия Лжи - [11]

Несмотря на будний день, на дорогах было относительно свободно. Федор любил ездить быстро, умел делать это даже в постоянных московских пробках, а сейчас, когда движение позволяло, он продвигался и вовсе без проблем. При этом даже когда под Федором была не убитая «шестерка», а престижная иномарка, на дороге он всегда вел себя как джентльмен — не моргал нетерпеливо фарами плетущемуся впереди «чайнику» и не жал истерично на клаксон, подгоняя какую-нибудь засидевшуюся на светофоре дамочку с буквой «У» на стекле. Свой стиль вождения сам он называл «сквозить, как нож сквозь масло», имея в виду, что искушенный водитель практически всегда может двигаться существенно быстрее потока, сам при этом никого не «подрезая» и своими маневрами никому не мешая.

Но сегодня «лавирование» Федора из ряда в ряд кому-то не понравилось. А может быть, водителя начерно затонированного джипа «Мерседес-Геландеваген», за рубленые формы кузова прозванного «чемоданом на колесах», просто жаба заела, что какая-то «шаха» едет быстрее него. Как бы то ни было, но, пристроившись за несколько машин от Федора еще на развилке Коровинского шоссе с Дмитровкой, у Петровско-Разумовской «Геландеваген» уже висел у «шестерки» на хвосте. «А, ты бодаться?!» — усмехнулся про себя Федор, которому постоянное маяченье треугольной мерседесовской звезды в зеркале заднего вида начинало действовать на нервы.

Он резко повернул руль и влез в узкую щель между двумя машинами слева. В правом ряду тоже открылся просвет, и Федор немедленно нырнул в него, за несколько секунд сразу оказавшись на несколько машин впереди «Геландевагена». Тот засуетился, попытался повторить маневр, но «калитка» уже давно захлопнулась, а сердитый сигнал не менее крутого «Рейндж-Ровера», перед которым попытался протиснуться преследователь Федора, вернул «Геландеваген» на место. Федор еще несколько раз выполнил такую же «перестановочку» и окончательно оторвался от «чемодана», оставив его в окружении раздраженно бибикающих иномарок далеко позади.

«Понакупляли «Мерседесов», а ездить научиться позабыли», — усмехнулся Федор, посылая преследователю воздушный поцелуй. Но пора была уходить с Дмитровки в сторону Ленинградского проспекта, и, перед перекрестком с улицей Руставели включая поворотник направо, Федор уже забыл о незадачливом гонщике на «Геландевагене».

Завод «Конвейер» уютно пристроился в глубине огромной треугольной проплешины в плотной городской застройке, одной стороной своей территории подходя почти к самой Ленинградке, а двумя другими гранича с Илюшинским авиакомплексом и Ходынским полем. Фасады жилых домов, тянущихся от стадиона Юных Ленинцев до Аэропорта почти сплошной линией, надежно скрывали высоченный заводской забор от людских глаз, и большинству горожан даже невдомек было, что чуть не в сердце Москвы уже больше полувека стоит и работает промышленное предприятие, по площади равное иному столичному району. К этому большинству принадлежал и коренной москвич Федор Ионычев, впервые услышавший о заводе «Конвейер» только придя на работу в «Лого-Строй».

Но с тех пор завод стал ему как дом родной. Одетые в ветхозаветные форменные бушлаты с перекрещенными винтовочками на зеленых петлицах бабушки-старушки, дежурившие при заводских воротах, машину Федора уже знали и пропускали его на территорию, не требуя предъявления пропуска. Как обычно, проезжая мимо них, Федор в знак благодарности наклонил голову, что очень нравилось стареньким охранницам, некоторые из которых работали на заводе чуть не с самого его основания. Федор припарковал машину на стоянке и пешком направился к месту своей работы.

Главный сборочный корпус завода «Конвейер» был громаден. Начинаясь у самой проходной, он гигантской змеей, несколько раз поворачивая, петлял по всей территории завода и заканчивался почти у того места, где начинался. Собственно, завод и был по сути этим одним гигантским цехом. Длиной он был чуть не километр, и все остальные заводские постройки, коих насчитывалось чуть не три десятка, служили лишь для обеспечения его работы. Поэтому заводчане по привычке называли «Конвейером» не только завод, но и сам ГСК, не делая между этими понятиями большой разницы. Контролем за ведением работ по надстройке «Конвейера» и занимался Федор Ионычев, инженер технического надзора компании «Лого-Строй».

Федор еще только подходил к первому подъезду корпуса, как из дверей навстречу ему выскочил, прихрамывая, Юра — прораб строительной фирмы, которая на подряде у «Лого-Строя» вела собственно стройку. Правда, на самом деле его звали не Юра, а Юнус, потому что по национальности он был таджик. Таджики были и рабочие на стройке, и вся фирма «Сервисспецстрой», хоть и была зарегистрирована в Москве, была, по сути, таджикской. Поэтому Федор в шутку переделал это название в «Салямспецстрой», которое всем понравилось да с тех пор так и прижилось.

— Ассалям алейкум, товарищ технадзор! — еще издалека закричал Юра Федору.

Федор, хотя слышал это приветствие пять дней в неделю, не смог сдержать улыбки. Юра, которому было уже за пятьдесят, был выходцем из той, советской эпохи, и все его привычки и манера общения были соответствующими. У немалого коллектива, работавшего на стройке, Юра-Юнус пользовался непререкаемым авторитетом, проистекавшим из двух его качеств. Во-первых, в отличие от большинства своих молодых земляков, он неплохо говорил по-русски, а во-вторых, у себя на родине в горном ауле у него было три жены. В детстве Юра упал с лошади и с тех пор остался хромым, что не мешало ему быть очень подвижным. Вот и сейчас он проворно подскочил к Федору, закланялся, прижимая ладонь к сердцу, а когда Федор протянул ему руку, затряс ее обеими своими руками.