Проклятый город - [3]

— В рекламном проспекте написано, что мраморные статуи покрыты составом, надежно предохраняющим их от разрушения, и к тому же фосфоресцируют. Эффект, если верить фотографиям, потрясающий, — заметил подошедший к женщинам Жан Келберн. — Кстати, вы не забыли, что завтра состоятся еженедельные гонки на аквастрелах и Джо намерен принять в них участие? Что, если нам…

— Леди и джентльмены, прошу внимание! Через десять минут мы начнем экскурсию по Петропавловской крепости. Прошу надеть гидрокостюмы и проверить «бабочки». Расчетная глубина погружения — пятьдесят футов, — громко объявила экскурсовод.

— Боже мой, они пасут нас, как детей! — всплеснула руками Катарина. — Интересно, как нашим понравится здешний Диснейленд? Я, хотя и выросла из возраста почитателей Микки-Мауса и Бэтмена, охотно бы его посетила. А ты, Рика? У тебя неприятности? Ты выглядишь так, будто вчера здорово покутила или проигралась в пух и прах! Кстати, о местных казино…

Под щебет жизнерадостной Катарины Эвридика направилась к пестрым кабинкам и, отыскав на стойке свой оранжевый — вырви глаз! — гидрокостюм, принялась облачаться в одеяние, без которого даже в столь жаркую погоду на глубине будет холодно.

Напялив на себя «гидру», Эвридика взошла на открытую платформу, которая должна была опустить их к подножию Артиллерийского музея, откуда начиналась экскурсия по Петропавловской крепости. Туристы, успевшие за три дня освоиться с нехитрой процедурой подготовки к погружению, один за другим выходили из кабинок для переодевания, облачившись в разноцветные «гидры» и привесив к поясу набор грузил, чтобы не быть вытолкнутыми с глубины, как пробка из бутылки. Юноша в бело-голубой форме собирал в тележку пронумерованные пакеты с шортами, платьями, сувенирами, сигаретами и косметичками, чтобы отнести их в аквабас, который будет ждать группу на месте завершения экскурсии.

Прилаживая протянутые мужем ласты, Эвридика не могла удержаться от того, чтобы не заглянуть в глаза Уиллу, силясь понять, догадывается ли ее благоверный, какой грандиозный скандал намерена она учинить ему нынешним вечером. Поддакивая в нужных местах Катарине и наблюдая за экскурсоводом, которая, получив «добро» на погружение группы, опустила служебный телефон в притороченную к поясу водонепроницаемую сумку, Эвридика мучительно соображала, зачем понадобилось ее преуспевающему супругу заниматься контрабандой, причем не какой-нибудь безобидной, а той самой, за которую грозит пожизненное заключение? Связаться с доставкой ментореактивов, психотрансферов, клеточных стимуляторов и других препаратов, использование и распространение которых было запрещено Цюрихской международной конвенцией пятнадцать лет назад, мог либо отъявленный мизантроп, либо мальчишка с куриными мозгами. Это мог сделать человек, попавший в безвыходное положение, но что заставило одного из лучших менеджеров могущественной корпорации «Билдинг ассошиэйтед» взяться за столь грязное дело? Преследование какой-нибудь коза ностры или «Триады»? Шантаж? О. если бы она могла хоть на мгновение в это поверить!

Но нет, Уилл выглядел абсолютно довольным, беседуя нынешним утром по визору со здешним получателем проклятых препаратов. Его совесть не тяготили прегрешения молодости, он не был задавлен нуждой и за четыре года совместной жизни ни разу не проявил себя как идейный борец за усовершенствование рода человеческого. Так чего ради ему понадобилось браться за столь подлое и мерзкое, на взгляд любого цивилизованного человека, дело? И как жить ей после того, как она убедилась в причастности супруга к деятельности метазоологов? К тем, кого вот уже два десятилетия упорно называют создателями паралюдей…

Ответ на первый вопрос был, как это ни печально, очевиден:

На земле весь род людской

Чтит один кумир священный…

Он царит над всей вселенной, —

Тот кумир — телец златой![2]

Алчность, порождающая неразборчивость в средствах, — вот и весь сказ. То есть был бы весь, если бы речь шла о ком-то другом, а не о ее муже. Пусть не любимом и не слишком уважаемом — наивная девичья влюбленность рассеялась вскоре после замужества, да иначе и быть не могло. Ибо у мистера Пархеста к тридцати двум годам сложилось множество устоявшихся привычек и определенный образ жизни, который он не собирался менять из-за столь незначительного приобретения, как двадцатидвухлетняя жена.

Младшая из двух дочерей Стивена Вайдегрена, оканчивавшая в то время Бостонский технологический институт, представляла себе замужество чем-то иным, в корне отличным от того, что предложил ей Уиллард Пархест, и первые полгода, как и большинство оказавшихся в ее положении молодых женщин, тешила себя надеждой, что любовью и лаской сумеет изменить существующий порядок вещей. Говоря откровенно — теперь-то Эвридика могла себе это позволить — она намеревалась переделать мужа на свой лад, но ничего путного из этого, естественно, не вышло. Тут бы и разразиться обычному в подобных ситуациях семейному катаклизму, но до этого дело не дошло, поскольку после получения диплома Эвридика, по ходатайству старшей сестры, была приглашена на работу в Институт изучения аномальных явлений при Флоридском центре космических исследований.