Проклятый фараон - [52]

— Враг моего врага — мой друг, — фараон осторожно притянул меня к себе и я не сопротивлялась. Теплые объятия успокаивали бешено стучащее сердце. — Она будет помогать, пусть даже и презирает тебя.

— А вдруг, это ловушка? Может, это лишь часть хитроумного плана?

— Именно поэтому мы подождем вечера и новостей от Кристофера, — проговорил Нимфес. — А затем, когда увидим все варианты, постараемся продумать план дальнейших действий.

Я вздохнула, плотнее прижимаясь к мужчине. Как же хорошо, когда есть кто-то с трезвой головой! Внезапно вспомнилось загаданное желание на балконе дома Джорджа. Тогда мне хотелось, чтобы появилась помощь. Сразу после этого появился Нимфес. Возможно ли, чтобы боги услышали эту просьбу и послали его? Наверное, так и есть. Надо будет помолиться при случае или что там еще делают?

13

Уже второй час я не могла усидеть на месте. Причиной тому была эмоциональная буря внутри, вызывавшая лихорадочное желание двигаться. Предложение Асти было бесчестным, расчетливым и таким Саммерсовским! Принять его значило опуститься на уровень этой семейки, что равносильно поражению. Конечно, обвинив Джорджа в изнасиловании и выиграв судебный процесс я разрешу все проблемы. Вот только что будет, если суд встанет на сторону Саммерсов? Что бы ни говорила несостоявшаяся золовка, связи Сэмюэла нельзя недооценивать.

Нимфес после ухода Астории стал молчаливым и мысленно отсутствовал. На лице его попеременно отражались печаль и глубокая задумчивость, словно какая-то проблема грызла фараона изнутри. Неужели визит гостьи также сильно выбил его из колеи?

Наконец, я выбилась из сил и упала на кровать. Перед глазами оказался белоснежный потолок с укрепленной посередине люстрой. В ограненных хрусталиках играли лучи солнца, отбрасывая блики на мебель. Легкий ветерок из окна чуть шевелил их, отчего на доли секунды появлялись маленькие радуги, тут же сменявшиеся яркими вспышками света, попавшего на поверхность. Завороженная этим бесконечным движением, я чувствовала, как гнев исчезает, уступая дорогу трезвому размышлению. В конце концов, если Кристоферу не найдет другой выход, придется соглашаться на предложение Асти. Свобода гораздо дороже пятен на чести и совести. К тому же, на кону стоит не только неудачное замужество, но и жизнь.

— Мари, — голос Нимфеса внезапно разорвал тишину. — Ты не могла бы нарисовать меня еще раз?

Я приподнялась на кровати, в удивлении взглянув на фараона. После всех мыслей, копошившихся в голове, просьба о рисунке немного сбивала с толку. Нимфес сидел в кресле, положив руки на подлокотники и смотрел прямо на меня. На секунду мне показалось, что в его взгляде проглядывает страх. Однако чего может бояться призрак? Наверное воображение сыграло шутку на фоне переживаний.

— Портрет? — переспросила я, задумчиво потерев переносицу. — Думаю, да. Но зачем?

— Просто нарисуй, — настойчивость в голосе Нимфеса сбивала с толку. — Пожалуйста.

— Хорошо. Только найду бумагу и карандаш.

В конце концов, делать до возвращения Кристофера все равно нечего, а рисование хорошо помогает отвлечься. Кто бы мог подумать, что фараон окажется фанатом моего творчества! Поиски подходящих материалов привели в коридор, где на полке рядом с телефоном обнаружился чистый лист бумаги и ручки. Карандаша, как я не всматривалась, обнаружить не удалось. Что ж, на безрыбье и ручка сойдет.

Вернувшись в комнату, я устроилась на кровати перед Нимфесом. Мужчина замер в кресле словно каменное изваяние. С этого ракурса было заметно сходство черт со знаменитыми египетскими статуями. И если раньше казалось, что древние скульпторы перебарщивали с фантазией, высекая величественные лица, то теперь становилось ясно, что фигуры содержат больше правды, чем угодливой лести.

— Хочешь только лицо или во весь рост?

— Как тебе будет угодно, — произнес Нимфес, чуть качнув головой.

Это движение вышло таким царственным, что на секунду защемило сердце. Рядом сидит настоящий правитель, а я постоянно умудряюсь забыть о этом. Воображение тут же заработало, посылая образы в мозг. Пальцам оставалось лишь поторапливаться, чтобы успеть зарисовать картину, буквально вставшую перед глазами. На бумаге появились очертания зала с колоннами, посреди которого стоял трон, с восседающим на нем Нимфесом.

Рисунок быстро обрастал деталями, словно воображение само руководило движениями рук, минуя мозг. На груди фараона под влиянием фантазии появилось массивное ожерелье, а глаза, подведенные сурьмой, смотрели серьезно и немного печально. Картинка полностью поглотила меня, словно перенося на три тысячи лет назад. Казалось, стоило вздохнуть, как послышится шепоток челяди, укрывшейся между колоннами, а нильский ветерок шевельнет волосы на затылке. Но что это? Позади трона копошится тень. Ее очертания смутно напоминали человека, разве что очень высокого и со странной головой. Эта тень словно положила руки на плечи ничего не замечающего фараона. Мне захотелось крикнуть, предупредить Нимфеса, но звук, вырвавшийся из горла разорвал навеянную дрему.

Я часто заморгала, приходя в себя. Никогда еще мне не приходилось так глубоко погружаться в вымышленный мир. Рисунок лежал на коленях, поражая деталями. Тень за троном получилась словно живая — кажется дотронешься и она утянет тебя за собой.