Проклятые экономики - [117]

Началом реальных изменений можно считать 1963 год, когда в стране прошел всенародный референдум, шах Мохаммед Реза Пехлеви запустил программу радикальных экономических и социальных реформ – «Белую революцию». Аграрная реформа, фактическая отмена местного аналога крепостного права, а также ускоренная индустриализация с привлечением иностранного капитала были тремя главными направлениями развития.

С источниками средств для реформ не было проблем – в 1960 году Иран экспортировал 1,7 мбд нефти (производил 1,8 мбд – 6,3 % мирового производства), в 1970 году экспорт достигал 3,7 мбд (производил 3,8 мбд – 8,5 % мирового производства). В 1962 году доля нефтегазовых доходов в бюджете составляла около 50 %, в 1973 г. дошла до 70 % – правительство не стремилось перегружать растущую экономику налогами [566].

Правительство выкупало по рыночной цене у помещиков землю и передавало ее крестьянам по цене на 30 % ниже рыночной, с отсрочкой платежа на 25 лет при практически нулевых процентах [567]. Два миллиона крестьянских семей (9 млн человек, около 40 % населения) получили землю в 1960-х годах [568].

Но землю получили не все. Право купить участок имели только те, кто ее непосредственно обрабатывал. Сельские сезонные рабочие стали покидать деревни и перебираться в города. Многие новые собственники земли так же продавали ее и пополняли городское население. В 1900 году в Персии 20 % населения жило в городах – уже тогда страна была достаточно урбанизирована [569]. В 1966 году там проживал 31 % населения страны, в 1978 году – более 50 %[570].

Реформы в первые же годы привели к быстрому росту экономики. Были созданы целые новые отрасли промышленности: металлургия, нефтехимия, судостроение, автопром – всё то, что последовательно блокировалось духовной элитой в течение конца XIX и начала XX вв. Доля промышленности в ВВП страны выросла с 27 % до 72 %, Иран к 1970 году стал 14-й экономикой мира [571], а Мохммед-Реза Пехлеви объявил, что целью реформ является достижение пятого места в мире по ВВП (эту цель он провозгласил аж на 40 лет раньше Путина). В 1976 году ВВП на душу населения (около 6,8 тыс. долларов США) был больше, чем в СССР, и в восемь раз больше, чем в Китае[572]. Забегая вперед, сегодня Иран – 29-я экономика мира [573], а уровень в 6,8 тыс. долларов ВВП на человека Ирану не удалось превзойти до сих пор [574].

Пехлеви был сосредоточен на абстрактной конечной цели – индустриализация, эффективность аграрного сектора, рост ВВП. Следствием реформ, которые финансировались за счет нефтедолларов в ущерб социальным программам и не предусматривали никакой поддержки населения, стала смена индустриальной палитры в государстве, в котором подавляющее большинство граждан до того либо работали на земле (их количество быстро сокращалось с внедрением новых методов земледелия и ростом импорта продуктов питания), либо были заняты ремесленным производством – последних вытесняли повсеместно создаваемые фабричные производства. Появление крупных обувных заводов ликвидировало кустарный пошив обуви. Развитие нефтехимической промышленности и местное производство пластмассовой посуды уничтожали гончарное ремесло. Развитие металлургии позволило наводнить рынок металлическим литьем и штамповкой и свело на нет деревообработку. Переселенцев из деревень и теряющих рынок ремесленников ждали организованные властями программы обучения, которые должны были подготовить их к работе на фабриках. Но оказалось, что уровень образования и у тех и у других, а также менталитет, сформированный в традиционной среде, не позволяли вчерашним крестьянам, гончарам, резцам по дереву, стеклодувам и кустарным ткачам успешно переучиваться. Образовательные программы не функционировали. На работу массово завозились иностранцы.

Иранские ремесленники и связанные с ними торговцы – «базари» были, несмотря на отсутствие значительных капиталов, хорошо структурированы в сети-корпорации, внутри которых недовольство изменениями быстро приводило к организованному протесту. Вчерашние крестьяне и сельские работники, даже мигрируя в города, сохраняли свою связь с деревней. Оттуда приходили плохие вести о невозможности конкурировать с импортными продуктами, о неэффективности обработки крохотных наделов, о развале устоявшейся цепочки создания стоимости, появлении множества безработных и нищих и росте преступности. В деревню из городов шли новости о невозможности найти жилье и работу, о дороговизне и шокирующем попрании основных принципов шиизма – разврате, неуважении к старшим, употреблении алкоголя, игнорировании молитв и постов, использовании сомнительных современных механизмов. Шах действительно был «либералом» – он пытался быстро воспроизвести европейскую модель и проводил светские реформы в образовании и правоприменении, дал женщинам право голоса, отменил ограничения в одежде.

Простые люди за ответами шли в мечети и встречали в них мулл, которые и сами были вне себя от действий шаха. В первые же годы реформ он существенно сократил земли духовенства (так называемые вакуфные владения, земли, переданные в прошлом в бессрочную аренду или собственность специальным агентам исключительно на религиозные цели), а в 1976 году отменил государственную поддержку исламских организаций. Более того, шах не скрывал своей стратегической идеи вернуться к идеологической доктрине Ирана как правопреемника и наследника Персидской империи Ахеменидов и, соответственно, зороастризму. В 1971 году шах организовал празднование 2500-летия персидской империи в Персеполисе – древней столице Персии; в 1976 году он объявил о замене календаря – годы в Иране должны были начать отсчет от восшествия на престол Кира Великого.