Прокляты и убиты - [292]

Боевая учеба состояла из лыжных вылазок в лес и в какое-то село. Это под железную дорогу, под виадук, берегом небольшой речушки. Стреляли. За все время славной боевой учебы пальнули аж по три патрона. А поскольку я был минометчиком-наводчиком (командиров расчета не было), саданул на стрельбище аж две с половиной мины (одна дала осечку). А так управлялись с макетом мины, доставшейся в наследство еще от вас. Да, остальные расчеты не стреляли – смотрели и учились!

Для пополнения Вашей коллекции придурков сообщаю подлинные фамилии – имен не знаю. Командующий Зап. – Сиб. военным округом генерал Курдюмов. Командир батальона – капитан Орлов, минометчиками командовал мл. лейт. Курдюмов (уж не родня ли, который, кстати, ни одного занятия с минометчиками не проводил, за исключением случаев, когда таскали минометы в лодочках-волокушах упряжкой по три серых лыжника. Да, еще была гнида – старшина Лелюх и в чем-то немного похожий на вашего старшину-помкомвзвода сержант Плотников Василий Петрович.

О том, как ехали в маршевой роте, «проматывали» обмундирование, меняя на то, что можно есть, как воровали с платформ свеклу и жрали сырой, отогревая на железной трубе печки, маялись животами, но «отходили» от «доходяжьего» состояния, – надеюсь, что напишете. Или уже написали?

В 1987 г. встретился на юбилее дивизии (203, 619 с(п), 1-й батальон, минрота) с одномучеником Трефиловым Алексеем Дмитриевичем. 652030, Кемеровская обл., ст. Яшкино, Вольская, 29. Вспоминали, говорили, что нашей правде не поверят.

А вон на острове Русский наша «яма» объявилась опять. А генералы и адмиралы нападают и сетуют, что в таких книгах, как Ваша, позорится армия. А позорят они сами, эти самые достойные наследники придурков сороковых годов. В семье сохранилась старая фотография деда, солдата перед Русско-японской войной. Сняты солдаты группой. В ней, в этой группе, все внимательно смотрят в объектив. Неграмотные, как и мой дед. С ними один унтер. Все в шубах (не в полушубках!). Спереди шубы у всех расшиты, на головах папахи из овчины, а не из рыбьего меха, на ногах валенки. Любо-дорого посмотреть. Это тоже Сибирь, где-то за Читой. Или в ней. А где-то прочитал про солдатский паек. Впору сегодняшнему профессору.

Да, в 45-м довоевался, остался без правой руки и левый глаз ослеп. Осколки мины. Первым подбежал ко мне Алеша, о котором написал выше. Сначала оторвало кисть и осколок в глаз и еще мелочь во все места. Благодаря «достижениям» советской военной медицины перенес газовую гангрену и не удаленный вовремя осколок сделал свое дело.

В институте медицинском слушал занудные лекции по военной гигиене. Какую воду можно, а какую нельзя пить, сколько калорий белков, углеводов, жиров и витаминов положено солдату во всех перипетиях его жизни. Помнится, что хотелось завыть и облаять лектора старшинским матом. Но удержался и окончил институт с отличием, прошел все ступени и очень давно стал кем есть, а сердце солдатское.

Да, кстати, и в Шурышкарах, и в Мужах был, правда, «проплывом». Жил в Салехарде (ул. Гоголя, 7). Был «за Салехардом», в Аксарке зоотехником-практикантом, по работе – в Халась-Пуголе, Седельникове, Щучье, Лаборовой, Юрибее. Дальше Салехарда завозили спецпереселенцев в Ныду, Новый Порт, Пуйко. Но там их уже было немного. В Салехард попал с отцом – спецпереселенцем в 42-м, в 60-х «реабилитированным в связи с отсутствием состава преступления» и награжденным в 1967 г. медалью ЗБЗ «За выполнение особых заданий в тылу белых в гражданскую». В Салехарде, Аксарке, Халась-Пуголе и др. многие спецпереселенцы получили на сыновей, мужей похоронки. Слышал, но не помню фамилии, что одна из матерей получила (десять!) похоронок. Об этом тогда не принято было писать.

Никогда не был на исповеди. А тут перед Вами как исповедался. Спасибо Вам, что написали от всех за всех, за все и всю правду. Ведь сколько ям еще осталось, сколько мук несут в них внуки нашего поколения. Сколько еще придурков, как вшей в задрипанной малице ненца (панзи-е нока, нока), – вшей много, много, сгребай горстью. Ведь я с ними тоже кочевал по тундре, аж до Ямала, до Байдарацкой губы.

От всей души, от всего сердца поздравляю с таким дорогим солдатскому сердцу Днем Нашей Победы.

Позволь мысленно тебя обнять, как окопник окопника, браток! Долгих, долгих лет Вам жизни и здоровья».

«С упоением читаю ВАШ роман «Прокляты и убиты». Можно не соглашаться с теми или иными фактами, с концентрацией негатива в изображении войны – хотя сама война есть не что иное, как сплошной негатив… Некоторые участники войны будут ВАС хулить – может быть, и за дело в определенных случаях. Но главное, думаю, не в этом: главное в том, что Вы чрезвычайно достоверно, психологически убедительно и очень ярко показали быт воюющего, убивающего друг друга ЧЕЛОВЕКА, озверевшего, потерявшего всякое подобие человека. А чего стоит мрачный, но жизнелюбивый солдатский юмор! От души хохочешь, и одновременно слезу вышибает… Бедный русский мужик! Как же тебя уродовали и уродуют до сих пор властолюбцы и политиканы!.. Ваш роман читают мои студенты университета, будем его обсуждать, думаю, он затронет душу нынешней молодежи. «Прокляты и убиты» – «окопная проза», как говорили в 60-е годы, но – совершенно иного сорта: это жестокая Правда войны, ее должны знать потомки и денно и нощно помнить, дабы не повторить трагический опыт предков. СПАСИБО ВАМ, дорогой Виктор Петрович, за огромный труд, душевную энергию и стойкость! Крепкого Вам здоровья! С уважением, профессор Владимир Юдин».