— Ей, — соизволил все-таки ответить Хасин, посмотрев на короля с арктическим холодом в глазах, — хватает и Вашей ненависти.
Что ж, он был прав. Анна была проклятым ребенком, как назвал ее собственный отец в день рождения. Только так ее и называли во дворце, да и во всем королевстве. Этот младенец, даже не зная этого, стал олицетворением грязного, недостойного и нежеланного союза с извечными врагами всего рода человеческого. Никому не было дела, что не ее вина, никто не задумывался о том, что просто так сложилась жизнь. Людям нужно было куда-то выплескивать свое разочарование, недовольство, презрение и злость, и почему бы не выливать все это на дитя, которое даже не способно оправдаться? Так и выходило.
Рождение дочери стало для Тамира его личной ошибкой, результатом самонадеянности и глупости, которую он проявил, но мог бы избежать, мог бы исключить сам шанс на ее возникновение. И неважно, что все обернулось гораздо лучше, чем он мог рассчитывать, неважно, что его честь осталась при нем: все из уст в уста передают его фразу, сказанную в день подписания Всеобщего договора, никто не забыл ее, и плевать, что принц аннулировал тот второй договор, подписанный его отцом и Тамиром. Для короля осталось неизменным то, что подобная связь для него неприемлема, недостойна и презренна как таковая, не зависимо от условий. Люди и демоны всегда были и всегда останутся врагами, не смотря на сотню мирных договоров! Этого не изменить ничем — ни прекращением войны, ни браком между семьями. Эта вражда, эта ненависть была в крови.
И король стал первым, кто высказал обвинение в сторону собственной дочери. Всего лишь фраза, но в ней столько разочарования, столько злости и презрения, что это уже невозможно было бы исправить, даже если бы он захотел. Но Тамир смотрел на Анну и видел свое поражение. Смотрел на свою дочь и чувствовал только разочарование от того, что она не умерла сразу после рождения.
Эти чувства, что отец питал к своему ребенку, видели все. И невольно, в желании следовать его примеру, в желании угодить, а иногда и от взаимных эмоций, каждый в этом дворце презирал девочку и ненавидел ее за само ее существование.
Пока маленькая Анна не понимала этого, не видела и не знала. Но как много времени пройдет, прежде чем она заметит разницу во взглядах на свою сестру и на нее? Очень мало. Дети не глупы, и чувствуют все куда сильней.
— А я подарю ей чувство нужности, и когда придет время покинуть дом, она сделает это без сожалений, — добавил Хасин, бросив на короля взгляд, полный мрачного обещания.
— А я могу добиться обратного, — не менее жестоко произнес Тамир, сделав шаг вперед.
В нем не взыграла обида за дочь или желание пасти ее от грязных игр и интриг. Всего лишь вскипело самомнение.
— И она уйдет из этого дома со всей возможной ненавистью и презрением ко всему твоему роду, — прошипел мужчина, с яростью и превосходством глядя на Бастарда.
— Попробуйте, — только и хмыкнул демон, прижав обнявшую его девочку к груди.
Она знала так мало ласки, так мало нежности: к ней не приходила мать, к ней не приходил отец. Одна лишь кормилица была рядом, да единственная служанка, но даже им внушили необходимость избавить этого ребенка от малейшего проявления участия. И пусть у них не всегда выходило — это ведь просто дитя! — Анна была лишена многих радостей любви и заботы, которыми одаривали ее сестру. А Хасин был искренен в своих чувствах к ней. Едва войдя в комнату, он удостоил принцессу своей улыбки, нежного голоса и лаской поцелуя. Взял ее на руки, подарив такое редкое тепло. Говорил с ней, глядя в глаза и вызывая улыбку и радость на красивом личике. От него она получила впервые то, в чем так нуждалась, пусть и не понимала этого. И сладко и безмятежно уснула в его руках на его плече.
— Но скажу сразу, вы не с того начали. Она с первых дней должна была познать вашу любовь, чтобы прислушаться хотя бы к слову, выходящему из ваших уст. И свой шанс Вы уже упустили, Ваше Величество, — насмешливо протянул Хасин. — А другого я Вам просто не дам, — и он жестко и холодно прищурился, изгибая губы в своей коронной усмешке, которая приводила в ужас всю империю Халлон.
— Убирайся! — едва сдерживаясь, но уже рыча, произнес Тамир.
— Не имею ни малейшего желания здесь задерживаться.
С этими словами Хасин подошел к кроватке и уложил в нее спящего ребенка. Девочка, потеряв его тепло, беспокойно зашевелилась и захныкала.
— Тише, милая, — зашептал тихо беловолосый демон. — Спи спокойно. Я всегда буду рядом.
С этими словами он снял со своей шеи тонкую цепочку с дивным кулоном, оправленным в белый металл, и мягко надел ее на принцессу. Звенья тут же приняли соответствующую форму и длину, отчего кулон оказался как раз напротив крошечного сердечка. И словно это была частичка самого демона — Анна тут же успокоилась и затихла, сладко засопев.
— Это подарок в честь ее именин, — произнес Хасин, снова поворачиваясь к кипевшему от ярости и гнева королю. — Я буду приезжать каждый год в этот день. И в следующий раз надеюсь увидеть куда лучшие условия для юной принцессы и невесты принца Кассиана, — и он с презрением окинул более чем скромные покои девочки. — И вот это, — и он обвел рукой единственную спальню Анны — унижает в первую очередь Вас, Ваше Величество.
