Проклятия Градерона - [73]

Арес никогда не заходил слишком далеко, но был почти уверен, что конца этим коридорам нет. Постепенно убранство исчезало, пол шел под уклон, стены сменялись естественным камнем. Возможно, некоторые коридоры проходили через всю гору, которая послужила основанием для древнего строения, и выводили куда-нибудь за запретную территорию. Или, быть может, дальше на пути все-таки вставали каменные стены, возведенные людьми. Аресу не встречалось никого, у кого нашлась бы охота заинтересоваться этим вопросом. Люди вообще не любили заходить сюда.

Вскоре пол пошел под уклон, и места стали совсем уж негостеприимными. Арес услышал голоса. Где-то рядом располагалась тюрьма – должно быть, беседовали стражники. Наверное, думал Арес, Таранос единственный за последние годы уникум, умудрившийся угодить сюда. Заключения в Этериоле были редки, и обычно тюрьмы пустовали. Если человек свершал какое-нибудь неоправданное преступление, его просто выдворяли за пределы города, и тому ничего не оставалось, кроме как примкнуть к прочим отступникам или попытаться пройти через Врата в Дилан. Что касалось Градерона, Руэдейрхи часто предлагал преступникам пройти через Врата Заката как альтернативу изгнанию или заключению. Многие на нее соглашались. Провинившихся держали в тюрьме до появления Врат, а потом спокойно отправляли в Дилан. Руэдейрхи считал, что ничего страшного в этом нет, тем более что такие ситуации возникали редко.

Но с Тараносом случай вышел особенный – такого не было ни при Руэдейрхи, ни при его предшественнике, Гвильдергерре. Никто не собирался отпускать преступника на волю, так как это было попросту опасно для всего мира. Его поступки поразили даже самых ярых ненавистников Эндерглида – попытаться пойти наперекор мирозданию и подчинить его своей личной воле, нарушить связь Этериола и Дилана! Это было немыслимо. Кроме того, градеронцы прекрасно помнили бунт, поднятый Тараносом незадолго до этого, а также были осведомлены о его дальнейших планах – успокаиваться бунтарь не собирался. В свете этого Руэдейрхи решил, что отправлять Тараноса в Дилан в высшей степени несправедливо – по отношению, разумеется, к Дилану. Смертной казни в Этериоле не предусматривалось. Как вариант, между преступником и каким-нибудь воином устраивали сражение, давая неверному шанс погибнуть в бою. Но Таранос проявил впечатляющую изворотливость и волю к жизни, и проигравшим оказался его соперник. Тогда Руэдейрхи, наблюдающий за поединком, со скучающим видом сказал «тебе же хуже» и велел запереть Тараноса в тюрьме, после чего благополучно забыл о нем. Жильцом и уж тем более градеронцем он уже не считался.

Но всем, кроме Ареса, было невдомек, что умирать Таранос совершенно не собирался. Арес слишком хорошо знал своего бывшего приятеля, чтобы не понимать этого.

Арес свернул направо и нос к носу столкнулся с охранником и его собеседником. Им оказался Маргрид.

– Арес! – изумился он. – Что вы здесь делаете?

– Хотел бы задать тот же вопрос, – Арес тоже был немало удивлен.

Маргрид с некоторым смущением потер переносицу. Несмотря на то, что он был выше Ареса по положению и имел полное право возмутиться подобным вопросом, это ему и в голову не пришло. В этом молодом человеке не было ни грамма заносчивости или высокомерия, и он постоянно забывал, что имеет высокое звание. Поэтому все обращались с ним, как с обычным подчиненным, и Маргрид нисколько не возражал.

– Возникли вопросы по поводу смены охранников, – сказал он после продолжительной паузы. – А вы? Сюда ведь…

– Нельзя, знаю. Танкред дал мне разрешение, – он показал пергамент Маргриду и стоящему рядом охраннику. Те внимательно посмотрели на наспех начертанный документ и кивнули.

– С вашего позволения, оставлю это здесь, – сказал охранник, забирая пергамент. – Тогда вам не понадобится предъявлять его каждый раз.

– Хорошо, – не имел ничего против Арес, хотя совсем не был уверен, что снова придет сюда. Он и так не очень-то понимал, что здесь делает.

– Ну хорошо, – вдруг заторопился Маргрид. – Значит, все в порядке. Пойду.

Он быстро скрылся за поворотом. Арес проводил его задумчивым взглядом, потом повернулся и двинулся вперед. Охранник пошел вместе с ним.

Совсем слабо освещенный коридор, неестественно изгибаясь, выводил в небольшой закуток, вдоль одной стены которого прямо в камень была вделана решетка, образовывающая за собой крохотное помещение, с трех сторон окруженное сырыми каменными стенами. Аресу сначала показалось, что камера пуста, и сердце его екнуло; но когда охранник, держащий в руках факел, нагнал его, он увидел, что узник сидит на полу, прислонившись спиной к решетке – будто бы пытался показать, что созерцать каменную стену для него гораздо приятнее, чем иметь дело с какими-либо посетителями. Длинные спутанные черные волосы, торчащие в разные стороны, выглядывали наружу, словно умели наслаждаться свободой без участия своего хозяина. Но главным опознавательным знаком были, конечно, большие витые рога. Не было никаких сомнений в том, что это Таранос.

– Таранос, – негромко проговорил Арес.

– Достопочтенный Арес! – немедленно откликнулся пленник, но не обернулся. Арес поразился, как прозвучал его голос – словно бы и не было десяти лет заключения, все та же издевка и одновременно с этим несколько льстивых ноток, которые когда-то сбили его с толку. – Ты, никак, пришел меня освободить?