Проклятие женщины - [5]

Он прошагал по тротуару к родному подъезду. Наступал во все встретившиеся лужи. Просто потому, что ему уже было плевать, простудится он или нет. Развалятся туфли или нет. Возле подъезда валялась пустая бутылка из-под пива. Он пнул её, и та звякнула о стену дома. Приложил магнитный ключ к жёлтому кружку. В двери запищало, перестал подаваться ток на магнит. Роман потянул тяжёлую дверь и отстранённо подумал, что бессмысленными и бесполезными оказались все знания, которые он получал в институте. Вот какой теперь практический смысл от того, что он знает принцип работы домофона? Это устройство будет стоять, когда его будут выносить через эти двери ногами вперёд. Будет стоять, когда его начнут поедать черви…

Роман трухнул головой, выбрасывая отвратительные мысли. Попытался внутренне взбодриться. Лихо взбежал по лестнице на второй этаж. В такие моменты ему не верилось, что диагноз поставлен правильно. Как могло это молодое и сильное тело умереть? Он открыл дверь и вошёл. В квартире пахло жареной картошкой. В кухне горел свет, работал телевизор. Любвеобильный кот Васька подбежал и сразу же начал тереться о ноги. Мешал разуться. Роме пришлось его отпихнуть, но тот резво подскочил и снова теранулся усами о брючину.

— Да уйди ты, — откинул его Роман. — Дай разуться!

Он быстро стянул туфли. Успел в аккурат к тому моменту, как Васька подскочил и вновь начал тереться о ноги.

— Сынок, это ты? — крикнула мама.

— Я, — ответил Рома.

Он прошёл на кухню. Мать ковырялась у плиты, а сестра сидела за столом и шинковала капусту. Анна с Романом были погодками, всё детство провели вместе, но с годами их интересы изменились. Дорожки разошлись, однако отношения всё равно остались добрыми и тёплыми. Как и должны быть у брата с сестрой.

— Привет, — улыбнулась Аня. Ужасающий шрам на её левой щеке неприятно изогнулся. Вообще сестра давным-давно научилась улыбаться лишь правой стороной лица, чтобы шрам не искривлялся, но при виде брата потеряла контроль над чувствами.

В этот вечер длинные, до поясницы, волосы она собрала в хвостик, а голову обмотала платком. Каждый мужчина, который видел эту девушку сзади, непременно чувствовал естественное природное желание. Всякий, кто встречался с ней лицом к лицу, старался отвернуться. Однажды Роман уловил часть разговора двух мужиков. Один из них сказал: «Да, ничё, пакет на башку и можно драть с двух сторон одновременно».

Рома разбил обоим лица, выбил зубы и наверняка бы убил. Оттащила сестра.

Двенадцать лет назад Анна отправилась с двумя подругами на концерт любимой рок-группы. Но попасть ей туда так и не довелось. Какой-то пьяный урод ударил ей «розочкой» в лицо. Всё произошло неподалёку от входа, в толпе. Так и осталось загадкой, кто это был и зачем он испоганил лицо симпатичной девушки. Анне сделали семь операций, но спасти её красоту уже никто не мог. Лоб, бровь и веко сумели подлатать, на них следов почти не осталось, а вот разорванную от глаза до губ щёку уже нет. Врачи сказали, что девочке повезло, ещё бы чуть-чуть и она лишилась зрения.

Анна так и не вышла замуж, работала риэлтором, жила с мамой и мечтала избавиться от шрама. Но для этого нужно было столько денег, сколько в провинциальном городе негде даже украсть.

— Здравствуй, — он подошёл и чмокнул сестру в лоб. Повернулся к маме.

Маленькая и полненькая женщина с добрыми глазами была известна всему району. Она разносила пенсии старикам.

— Поужинаешь с нами? — спросила мать.

Роман не ответил. Он достал лист с печатью, развернул его и положил на стол. Сам тяжело опустился на табурет. Аня первой схватила заключение врача. Пробежала взглядом по строчкам. С каждой секундой её глаза темнели, уголки губ опускались, а рука, сжимавшая лист, всё сильнее и сильнее дрожала.

— Что это? — весело бросила мама через плечо.

На сковороде шкворчало масло. Картошка должна вот-вот дожариться.

— Скажи, что это шутка, — замогильным голосом попросила Аня, она по-прежнему смотрела в бумагу, не в силах отвести глаза.

— Нет. Это не шутка. Жить мне осталось два-три месяца. Максимум четыре.

Мать медленно повернулась. Затем вырвала из рук дочери бумагу и быстро пробежала глазами.

— Что это? — посмотрела она на сына.

— Заключение врача, — пожал плечами Роман. — У меня рак. Последняя стадия.

Мать несколько мгновений смотрела на сына. Затем её глаза закатились, она завалилась на пол, чуть не стукнувшись головой о батарею. Когда падала, зацепила ручку сковороды и почти дожаренная картошка разлетелась по всей кухне.

* * *

Когда мать пришла в себя, то первым делом расплакалась. Дико, безудержно, со всхлипами, причитаниями, визгами. Она дрожавшими, как у последнего пропойцы руками, сжимала бумажку. Никого не слушала. Просто смотрела на несколько слов, которые клали её кровинку в гроб и ревела. Роман не мог на неё смотреть. Ушёл в свою комнату. Снял костюм, надел старые, порванные в нескольких местах, домашние джинсы. Завалился на диван и включил телевизор. Показывали новости. Даже самые грозные из них казались детской шалостью. В какой-то момент Рома понял, что мать прекратила плакать. Вскоре пришла сестра.