Проклятие Янтарной комнаты - [99]

«Рейчел, поезжай и найди ее».

Он прав, думал Пол. Это именно то, что сделал Борисов. Он никогда не задумывался об этом до настоящего момента. Рейчел усмехнулась:

— Я думаю, вы понравились бы моему отцу, Маккой. Когда мы едем?

— Завтра. А сейчас мне надо уладить кое-что с партнерами, чтобы выиграть для нас еще немного времени.

* * *

«Александр Бенуа — описание Янтарной комнаты,

1910

Общий ея характер — рококо, ибо то, что сразу бросается в глаза и лучше всего запоминается, т. е. резные деревянные украшения, носит на себе отпечаток разнузданной фантазии графа Растрелли. Лишь вглядываясь пристальнее в золотисто-желтыя поверхности стен, можно удостовериться, что мы имеем перед собой памятник более отдаленной эпохи. В мелочном рисунке деталей самых янтарных «штук» и в изгибах рам, в симметричных и робких, но изящных завитках чувствуются еще отголоски поздняго барокко, привившагося при дворах Людовика XIV и Вильгельма Оранского под влиянием знаменитых декораторов Берэна, Мансара и Д. Маро. На одном из панно янтарного кабинета имеется пометка «Anno 1709», объясняющая вензель Фридриха I.

Но этими мелкими деталями, разсчитанными на небольшое помещение интимнаго характера, Растрелли пренебрег совершенно и распорядился присланным янтарем просто как роскошным материалом, как восхотительной краской.

Для того, чтобы «разогнать» в высоту и в ширину эту колоритную блестящую поверхность, он перебил янтарные доски длинными зеркальными пилястрами, заполнил пространства над дверьми пышными орнаментами и решился даже аттик над карнизом сделать «под янтарь». Мало-помалу в Янтарной комнате образовался из разных подношений и покупок маленький специальный музей янтарных вещей, и вообще в Царское Село поступали из всех дворцов янтарныя вещицы для починки, подклейки и проч. Итак, можно считать, что мы видим Янтарную комнату в том виде, в каком она была при Елизавете Петровне.

Штучный пол комнаты, сделанный уже при Екатерине в 1760-х годах, состоит из широко раскинувшегося и пышного рисунка. Что же касается до потолка, то он покрыт украшениями лишь в 1858 г. Середину его занимает огромная картина неизвестного венецианского мастера XVIII века, изображающая мудрость, охраняющую юность от соблазнов любви: справа, под шатром, покоится Венера, слева — богиня мудрости поспешно увлекает юношу; Геркулес с небесных высот взирает на эту сцену; амуры возятся с оружием Марса. Вокруг картины расположены медальоны в виде «сатауих» янтарнаго оттенка, писанные в 1858 г. академиком Титовым.

Между окнами над зеркалами помещена красивая орнаментальная живопись Елисаветинскаго времени с вензелями государыни.

Освещалась комната (согласно описи) 565 свечами, вставленными в деревянные и бронзовые стенники. Весь этот искрящийся свет отражался в политуре янтаря в 24 зеркальных пилястрах и в двух высоких зеркалах».

ГЛАВА XLIX

Небра, Германия

Среда, 21 мая, 14.10

Die Retter der Verlorenen Antiquitaten — искатели потерянной старины. Наиболее известны как Клуб девяти. Девять самых богатых людей Европы, пять промышленников, два финансиста, землевладелец и врач, создали абсолютно закрытый, по этой причине малоизвестный и весьма влиятельный европейский клуб. Люди, которым нравится разыскивать и находить по всему миру утраченные сокровища, бесценные предметы искусства. Большинство из этих людей — хорошо известные коллекционеры. Их интересы весьма разнообразны: старые мастера, современники, импрессионисты, Африка, Викторианская эпоха, сюрреализм.

Разнообразие делает их клуб интересным и определяет территории, на которых их эквизиторы охотятся за трофеями. В большинстве случаев границы территорий не пересекаются. Иногда члены клуба соперничают друг с другом, соревнуясь, кто раньше добудет тот или иной предмет. Гонки за приобретениями, страсть поиска, кураж охоты побуждают находить то, что считается потерянным навсегда. Их клуб дает возможность богатым людям проявить ничем не ограниченный дух состязания.

Сидя в маленькой комнатке гостиничного номера, Кнолль размышлял об этой безграничности. Он тоже не знал пределов, и ему это нравилось.

Ему припомнилось собрание прошлого месяца.

Собрания клуба проводились по очереди в поместьях его членов, места варьировались от Копенгагена до Неаполя. По давно заведенному обычаю на каждом собрании представлялось новое приобретение. Обычай требовал, чтобы представление делалось эквизитором того члена клуба, в чьем поместье проходило собрание. Это не всегда было возможно. Часто другие гости представляли свои находки. Но Кнолль отлично знал, как сильно каждый хозяин принимающего поместья желает показать что-нибудь новое, когда наступает его очередь развлекать гостей. Фелльнер был тщеславен и готов был вылезти вон из кожи, чтобы заполучить вещь, способную поразить его пресыщенных гостей. Как и Лоринг. Это страстное желание всегда было одной из граней их напряженного соперничества.

В прошлом месяце была очередь Фелльнера. Все девять членов приехали в Бург Херц, но только шесть эквизиторов при этом присутствовали. Это было неудивительно. Охотничий азарт преобладал над правилами приличия и элементарной учтивостью. Охотники за сокровищами предпочитали присутствию на представлении новой находки конкурирующего эквизитора живой азарт новой охоты. Зависть также была причиной отсутствия некоторых специалистов. Именно зависть, предположил он, не позволила Сюзанне Данцер присутствовать на последнем мероприятии. В следующем месяце была очередь Лоринга принимать членов клуба, и Кнолль решил отплатить ей той же неучтивостью и бойкотировать замок Луков. Так поступать было не очень удобно, поскольку он и Лоринг хорошо ладили. Лоринг несколько раз награждал его подарками за приобретения, которые в конце концов оказывались в частной коллекции чеха. Среди участников Клуба девяти было принято поощрять чужих эквизиторов. Таким образом, поощряемые клубом девять пар пытливых глаз ведут по всему миру поиск сокровищ, считающихся наиболее соблазнительными. Члены клуба редко продают друг другу находки или обмениваются ими. Более распространены аукционы. Предметы, представляющие интерес для нескольких членов, выставляются на ежемесячных собраниях. Все это так умно, так цивилизованно…