Проклятие свитера для бойфренда - [7]
И да, тут я на 1 000 000 процентов ушла в оборону. Я знаю, ведутся культурные бои и поважнее, и не имеет значения, насколько бестактно написаны подобные статьи, если в результате прочтения хоть одной из них хоть один человек да зашел впервые в магазин рукоделия. Уже поэтому все они не бесполезны. Но святость и ценность изготовления вещей своими руками стоит защищать, а если вы вооружены острыми палочками, то нанести ответный удар становится гораздо проще.
Моя собственная бабушка – мама моей мамы – вязала пледы. «Афганы», как она их называла, – слово, которое мне нравилось повторять снова и снова, когда мы бывали у нее в гостях в Вирджинии; я была еще такой маленькой, что могла завернуться в один из них целиком, как в оранжево-багряное бурито. Буйство изысканно-величавых оттенков, которые идеально подходили к цветам ее одежды, ее дома, ее драгоценностей. (Уши у нее не были проколоты, поэтому всю свою жизнь она носила большие красивые клипсы. Я до их пор останавливаюсь перед прилавком с клипсами, когда бываю в ювелирном магазине, даже несмотря на то, что уши я проколола в тринадцать лет.)
Она вязала «афганы» крючком, когда смотрела телевизор в компании моего дедушки, я даже не знаю, сколько всего она их сделала, но, кажется, у нее ушли на это многие десятки, сотни часов движений крючком, стремительно мелькающим и отблескивающим в постоянно растущей кипе вязаного полотна.
Мне нравилось наблюдать за ней. Мне это нравилось так же, как некоторым нравится смотреть на лыжные гонки на Олимпийских играх, даже если сами они никогда и не ступали на гору: скорость, практически непостижимая элегантность, такой совсем новый, но в какой-то мере знакомый способ двигаться по жизни в этом мире. Мне нравилось, как она полностью контролировала все, что бы то ни было, что бы она ни вязала, и как каждое действие (такой легкий резкий жест, который я так и не смогла повторить, неважно, сколько я бы на нее нисмотрела) имело непосредственный эффект (петлю!). Мне нравилось наблюдать, как растет кучка вязаных квадратиков рядом с креслом, где сидела бабушка, и особенно мне нравилось то, что, когда я вернусь сюда обратно, через шесть месяцев или через год, все эти квадратики уже превратятся каким-то образом в плед.
Мой первый проект тоже был пледом, хоть и недостаточно большим даже для самого крошечного человечка. Это был прямоугольник из светло-бирюзового полотна, связанного под чутким руководством моей бабушки в один из выходных на пляже. Моя семья – родители, младшая сестра, младший брат и я, плюс еще мамины родственники и ее сестра Кейтлин, – каждый год ездили в арендованный дом в Делавер. В той же степени, что и слово «афган», которое засело в моей голове, сама идея пойти на пляж в Делавере выглядела как-то забавно. Кто б знал, что в Делавере есть пляжи? Разве все пляжи не находятся во Флориде или, может, в Кейп-Код[20]?..
И все же даже мне – егозе-всезнайке – нравилось возвращаться в тот дом с высокими парящими потолками и всякими вещицами, инкрустированными ракушками. Мне даже нравилась двенадцатичасовая поездка на машине из Массачусетса. Моя мама запихивала нас в маленькую голубую Subaru, на которой я, через десяток лет и через две попытки, получу свои водительские права. Морайя (моя сестра) и Мэттью (мой брат), и я слушали аудиокниги: «Хроники Нарнии» и «Гарри Поттер» на кассетном плеере и засыпали вповалку друг на друге, просыпаясь, лишь когда мы останавливались возле гостиницы Hampton Inn в Нью-Джерси. Эта гостиница знаменовала собой половину намеченного пути, она всегда поражала меня чрезвычайной гламурностью, в основном из-за шведского стола за завтраком.
Мои воспоминания о курортном городке Фенуик – Айленд[21] слились воедино в вихрь из прогулок по пляжу и экспедиций по сбору ракушек. Я, как самая старшая и самая главнокомандующая, возглавляла эти походы, стойко сопровождаемая бабушкой с металлодетектором и прочими, плетущимися в хвосте этого шествия. Я даже не знаю, где теперь эти ракушки, но у меня осталось три отчетливых воспоминания.
Мне семь или восемь лет, решающий момент на последних минутах игры в шарады. Это излюбленная игра нашей семьи, никаких поблажек никому, неважно, маленьким или взрослым. Я очень люблю соревноваться, хоть и не преуспела ни в играх, ни в спорте (факт, который остается со мной до настоящего момента времени и уже ощущается как некое небольшое проклятие). Но в этом раунде я угадала и выиграла, чуть ли не с первой закорючки, что разгадкой на вопрос было на самом деле «Шар – ады». Это было мое первое представление о метаконцепции, и я была очень довольна собой.
Несколько лет спустя на одной из моих прогулок к заброшенному дому с привидениями мой обычно добродушный дедушка потихоньку прокрался за мной. Он накинул себе на голову пальто и схватил меня. Я так испугалась, что разревелась. Он чувствовал себя ужасно и через несколько дней привел меня опять к этому дому с привидениями, чтобы показать, что мне нечего бояться. («Смотри, вот краска облупилась, вот даже гвозди видно!») Я рассказала эту историю на его похоронах, и все смеялись, потому что он был такой внимательный, такой заботливый, такой чуткий и воспитанный профессор, а это прозвучало, словно я застукала Санта-Клауса курящим сигарету.
