Проклятие Слизерина - [31]

В центре стола в золотом кресле с высокой резной спинкой сидел высохший болезненный волшебник, несколько пучков седых волос лишь слегка прикрывали, но не скрывали лысину. На плечах директора, а Том догадался, что это именно он (кому же еще позволено восседать на золотом троне?), была не по погоде теплая мантия, директор непрестанно в нее кутался, потирал озябшие руки. У него, как и у многих старых людей, с годами кровь становится холоднее. Армандо Диппет, восстановил Том в голове строчки письма из Хогвартса, – «почетный член гильдии Звездочетов и Предсказателей, Заслуженный советник Международной конфедерации чародеев».

Шеренга новичков выстроилась вдоль стола преподавателей, к четырем столам факультетов лицом. Профессор Клепсидра поставила перед первогодками высокий табурет на трех ножках, на который тяжело ухнулась островерхая шляпа, совсем серая от многолетней пыли, скопившейся на широких полях.

Августус нервно пихнул Антонина локтем, тот выглядывал из‑за его плеча, в нетерпении напирал все настырнее. Почти над самым его ухом раздался недоуменный шепот Антонина.

— Что это за тряпка? Ничего не понимаю.

— Она… – послышался сдавленный от волнения шепот Элджи, – волшебная шляпа.

Антонин презрительно смерил поношенный головной убор.

— Эта что ли? Больше похожа на носовой платок горного тролля.

На это Августус скривил брезгливую гримасу.

— Умеешь ты, Долохов, найти удачное сравнение в подходящий момент… Нам, небось, ее на голову одевать придется.

— Зачем на голову?

— А на что, по–твоему, одевают шляпы?

Антонин отстранился, обиженно засопел.

— Пустая трата времени. Я и без шляпы знаю, на каком факультете хочу учиться. И вообще, здесь примерочная магазина одежды или школа?..

— Ш–ш-ш, – рассерженно зашипел на них Том. – Из‑за вас ничего не слышно!

Профессор Клепсидра тем временем закончила объяснять роль Волшебной шляпы в распределении новоприбывших, Том с остервенением скрипнул зубами, так и не удалось расслышать ни слова. Неожиданно в зале стихли все шорохи, взгляды прикипели к поношенной шляпе. Та едва заметно шевельнулась, а в следующее мгновение по залу разнесся хрипловато–скрипучий звук, в котором с трудом угадывались слова.

— О, ужас, – тихо простонал Антонин, – она еще и поет.

Пред вами лишь старая шляпа!

Быть может, для вас я страшна.

Пыльна я, местами измята,

Но все же для шляпы мудра.

Сегодня спою я вам песню,

Красивую как никогда.

Скажу про нее я вам честно:

Легенда на все времена.

В легенде поется про дружбу,

Которой не видывал свет.

И распри друзьям были чужды

В течение множества лет.

Барсук, что зверей всех добрее,

А Лев – он и горд, и силен.

Коварство подвластно лишь змею,

Орел же был очень умен.

Той силой, что они обладали,

Решили людей одарить.

Для этого школу создали.

Достойных, решив обучить.

Так Хогвартс они заложили

В просторе широкой равнины,

Лесом Запретным его окружили.

Здесь и стоит он поныне.

И каждый взял по факультету

И именем своим назвал,

Расставили они приоритеты,

И всяк студентов отбирал.

Их время истекло земное,

Таков живущих всех удел.

Преемника себе искали,

Меня нашли — и я у дел.

Меня надень, и сообщу я,

Куда дорога отведет.

Где повстречаются друзья,

Узнаю, что вас в школе ждет.[7]

Едва голос шляпы стих, в тонких пальцах профессора Клепсидры широкой желтой лентой развернулся пергамент, во внезапно наступившей тишине прозвучало первое имя.

— Андраш, Кирк.

Из шеренги почти силой вытолкнули побелевшего от волнения мальчика, тело его била крупная дрожь, трясущиеся руки поправили мантию. Едва мальчик неловко водрузил себя на трехногий табурет, профессор Клепсидра надела ему на голову ту самую ветхую шляпу, что Антонин обозвал носовым платком. И в без того тихом зале воцарилась звенящая тишина, даже фитили зачарованных свечей стали гореть безмолвно, без привычного похрустывания. Том почувствовал на шее прерывистое дыхание Элджи, тому из‑за небольшого роста пришлось приподняться на цыпочки, чтоб хоть что‑то разглядеть. Лицо Элджи отливало зеленоватым, словно при морской качке, обычно непослушные кудряшки поникли, прилипли к вспотевшему лбу. Том вздохнул с сочувствием, все‑таки холодные пальцы волнения добрались и до этого беспечного сердечка.

— Пуффендуй! – раздался внезапный выкрик.

Том вздрогнул от неожиданности. Элджи отпрянул, неуклюже пошатнулся, едва не ухнулся, но Антонин вовремя подхватил за шиворот, бесцеремонно, будто тряпичную куклу, водрузил на место.

Мальчик с тем же бледным лицом, поспешил затеряться среди учеников крайнего стола справа, его встречали радостными криками и подбадривающими похлопываниями. Следующим из шеренги по зову профессора Клепсидры вышел Ренсис Арад, шляпа после некоторого раздумья выкрикнула: «Слизерин»! Второй стол слева взорвался аплодисментами, несколько остроконечных шляп взметнулось вверх. Том бросил быстрый взгляд на Антонина, так и есть, от уха до уха конопатую физиономию располосовала довольная, как у сытого кота, ухмылка.

— Боумен, Анна, – прозвучало новое имя.

К табурету нетвердыми шажками вышла невысокая девочка с необычно жемчужными волосами. Том помнил ее – молчаливая девочка, что встретил в магазине мистера Олливандера и у озера возле лодок. Боумен втягивала голову в плечи, словно надеялась спрятаться от пристальных взглядов старших учеников и преподавателей. Том на миг представил себя на ее месте, плечи непроизвольно передернулись, приятного и впрямь мало.