Проклятие - [7]

— Что поделать, Джарита, — пожал плечами Найл. — Никто из нас не может пройти мимо этого часа. Рано или поздно настанет миг, когда я тоже окажусь недостаточно ловким, недостаточно внимательным или просто недостаточно везучим. Нить моей судьбы оборвется, а плоть разойдется среди сотен смертоносцев, чтобы навеки остаться частицей единой расы братьев по плоти.

— Но ты не торопишься, мой господин-Правитель почувствовал, как бывшая служанка покачала головой — взглянуть на служительницу смерти у него не хватало духа.

— Разве ты не знаешь? Я договорился с советником Борком, что люди младше сорока лет не имеют права участвовать в празднике.

— Знаю. Некоторые из паломников добавили себе по несколько лет, чтобы попасть сюда.

— Вот видишь! — усмехнулся Найл. — Они сами стремятся к этому.

— Они хотят бессмертия, мой господин, а не того, что их ждет.

— Бессмертие человека в его детях, Джарита в его родине, в его вере. Пребывая на праздник, они знают, что детям, родным местам и их вере не угрожает ничего. Им нечего бояться.

— Но почему бы при этом им не оставаться дома, мой господин?

— Ты думаешь, мне это нравится, Джарита? — вскочил Найл. — Нет, не нравится! Но за обычаи, по которым мы живем, заплачено кровью, заплачено тысячами, десятками тысяч жизней людей и смертоносцев! Ты думаешь, наши древние войны — это первая война между разумными расами на Земле? Нет, не первая. Когда-то очень давно, около тысячи веков назад на этих просторах жили не только люди, но и австралопитеки, питекантропы, синантропы, неандертальцы, зинджантропы, неонантропы, рамапитеки. Все эти народы существовали примерно в одно и тоже время, все они умели изготовлять оружие и инструменты, верили в богов, грелись у огня. Где они все? От них остались только кости в земле, обломки копий, да следы кострищ. Наши предки стерли всех соперников с лица планеты. Несколько веков назад людям пришлось столкнуться с новым врагом: с разумными пауками. И пауки оказались сильнее. Наши предки не сгинули в здешних песках только потому, что держать в качестве домашних животных людей оказалось куда удобнее, чем кроликов или свиней. Люди сами умеют строить себе жилье, сами умеют растить себе пищу, сами ткут себе одежду. Их достаточно просто охранять и не допускать вырождения.

— Может быть, люди смогут обойтись без смертоносцев? — осторожно поинтересовалась Привратница, и эти слова ясно показали, насколько изменился внутренний мир бывшей служанки после столь близкого общения со Смертью. Разве рискнула бы она всего полгода назад даже в самом потаенном уголке души усомниться в праве пауков на власть?

— Было, — кивнул Найл. — Все это уже было. Почти пять веков люди отстаивали свое право главенствовать в этих местах, обходиться без смертоносцев. Во главе мира должен был остаться кто-то один, кто-то должен был доказать свое право жить и пожирать более слабых. Смертоносцы не захотели умирать… Они уничтожили всех, кто сомневался в их праве содержать двуногих в качестве скота, пользоваться двуногими, повелевать ими и беречь их.

— Беречь от кого? — горько усмехнулась Джарита.

— От чужаков, — спокойно парировал Найл. — Любых чужаков, даже двуногих. Вспомни, что случилось после захвата города северянами! Помнишь квартал рабов? Там уцелел хоть один человек? Вспомни улицы, полные слуг. Много их уцелело? А подданные жуков-бомбардиров? Их осталось не более трети! Люди тоже содержат своих домашних зверей: кроликов, мокриц, долгоносиков, люди тоже решают вместо них, кому жить, а кому умереть. Очень может быть, что мокрицы и кролики тоже иногда говорят о свободе. Но если уйдет пастух, вместо него обязательно появится сколопендра. И тогда говорить о свободе станет некому.

— Но ведь можно найти другой выход! — Привратница Смерти следом за правителем поднялась со ступенек. Те же северяне выращивают для смертоносцев баранов.

— И это тоже было, Джарита. К счастью, не у нас. В древние времена существовала такая могучая и богатая стана, как Великобритания. Однажды живущие в ней люди начали ценить овечью шерсть выше, чем крестьянское зерно. И всего лишь за столетие почти половину земледельцев вырезали, как ненужный скот, а их земли превратили в пастбища. Это время называлось «эпохой огораживания». С крестьян стали требовать меньше хлеба, но им не стало жить легче, потому, что после этого они стали мертвыми крестьянами. А спустя пару столетий жители этой страны воспылали любовью к маленьким симпатичным зверькам с красивой шерсткой. И отказались носить одежды из шкурок этих зверьков. Всего за десятилетие во всем мире на тысячах ферм перебили миллионы этих зверьков, скармливая их собакам, сваливая в помойные ямы, выгоняя в леса. Раз никому оказались не нужны шкуры, не нужны оказались и сами зверьки. Потом они захотели пожалеть молодых телят и отказались есть телячье мясо. И тогда скотоводы оказались вынуждены убивать стельных коров. Вот так. На протяжении всей своей истории время от времени люди пытались творить добро, изменять мир к лучшему. Еще ни разу мир от этого лучше не стал. Не нужно, Джарита, не нужно придумывать ничего нового и хорошего, потому что за существующие обычаи заплачено очень большой кровью. Тысячи людей погибли в битвах, прежде чем остальные поняли, что для спасения собственного будущего им нужно признать власть пауков. Тысячи смертоносцев три года назад погибли в битве у плато, и только после этого уцелевшие поняли, что людей необходимо признать равными себе. Теперь восьмилапые не имеют права пожирать людей без их согласия, а люди не имеют права давать согласие на подобное действие раньше, чем перешагнут сорокалетний рубеж.