Проклятие мумии, или Камень Семи Звезд - [57]

Охваченный переживаниями, он снова откинулся на подушки; воспоминания о прошлом нахлынули на него.

Как, должно быть, он любил ее мать! Ведь его тронула любовь не своего ребенка, а дочери жены. Мое сердце наполнилось чувством сострадания и доброты. Я начал понимать. Начал понимать душевный накал этих двух прекрасных, вынужденных скрывать свои чувства натур, которым пришлось загасить в себе огонь желания взаимной любви! Меня не удивило, когда с его уст слетели тихие слова:

— Маргарет! Моя девочка! Нежная, чуткая, сильная, искренняя и мужественная! Точно как ее мать! Как ее мать…

В ту секунду я несказанно обрадовался, что был с ним совершенно откровенен.

Некоторое время спустя мистер Трелони заговорил снова:

— Четыре дня! С шестнадцатого! Значит, сегодня двадцатое июля?

Я утвердительно кивнул головой. Он продолжил:

— Значит, я был в трансе четыре дня. Со мной это не впервые. Однажды, при довольно необычных обстоятельствах, мне довелось провести в состоянии транса три дня, хотя я об этом и не подозревал, пока мне не сказали. Как-нибудь я вам об этом расскажу, если вам будет любопытно.

Эти слова привели меня в глубокое волнение. То, что отец Маргарет оказывает мне такое доверие, делало возможным… Деловой, будничный тон, последовавший за этим, вернул меня с небес на землю.

— Пожалуй, мне пора встать. Когда придет Маргарет, скажите ей, что со мной все в порядке. Это позволит ей избежать шока. Еще скажите Корбеку, что я хочу встретиться с ним как можно скорее. Мне не терпится увидеть эти лампы и услышать его!

Его отношение ко мне наполнило меня радостью. Некоторый намек на родственные отношения добавил мне энтузиазма. Я поспешил к выходу, собираясь, не теряя времени, выполнить его поручения, но, когда моя рука была уже на ключе, его голос остановил меня:

— Мистер Росс!

Мне не понравилось, что он назвал меня «мистер». Узнав о моих отношениях с его дочерью, он стал называть меня Малькольм, и это возвращение к официальному обращению не только больно кольнуло меня, но и заставило напрячься от недобрых предчувствий. Наверное, дело в Маргарет. Теперь, когда у меня возникло опасение потерять ее, я снова в мыслях называл ее Маргарет, а не мисс Трелони. Сегодня я понимаю, что тогда творилось в моей душе: я был готов бороться за нее. Я вернулся, непроизвольно расправив плечи и выпрямив спину. Мистер Трелони, прекрасный знаток человеческих душ, как будто сумел прочитать мои мысли, и его лицо, омраченное новыми заботами, заметно посветлело, когда он заговорил:

— Присядьте на минуту. Будет лучше, если мы поговорим сейчас, а не позже. Мы — мужчины. Взрослые мужчины, имеющие жизненный опыт. Все, что я сейчас узнал о своей дочери, для меня очень неожиданно, и я хочу четко понимать, в каком положении нахожусь. Заметьте, я не имею ничего против, но как отец, я также имею обязанности, которые могут показаться неприятными. Я… я… — Кажется, он не знал, с чего начать, и это вселило в меня надежду. — Как я полагаю, судя по тому, что вы рассказали мне о своем отношении к моей дочери, вы собираетесь просить ее руки?

Мой ответ прозвучал тут же:

— Конечно! Без сомнения! В тот же вечер, который мы провели с ней на реке, я решил разыскать вас, разумеется, не сразу, а по прошествии положенного в подобных случаях времени, и просить вашего разрешения обратиться к ней с таким предложением. Однако события заставили нас с ней сблизиться быстрее, чем можно было ожидать. Но главная моя цель по-прежнему остается в моем сердце и с каждой прожитой минутой растет и крепнет.

Его лицо как будто осветилось добротой, когда он слушал меня. Воспоминания о своей молодости нахлынули на него. Помолчав некоторое время, он произнес:

— Полагаю, судя по всему, вы, Малькольм Росс, еще не обращались к моей дочери с официальным предложением? — Отказ от официальности заново наполнил мою душу ликованием.

— Словами — нет, сэр, — arriere pensee[12] моей фразы задело меня не тем, что она сама по себе прозвучала комично, а тем, что на лице отца она вызвала невеселую, но добродушную улыбку. В его ответе послышались нотки сарказма:

— Словами — нет! Это опасно! Слова могли бы заставить ее усомниться или даже не поверить вам.

Покраснев до корней волос, я продолжил:

— Чувство деликатности, вызванное ее беззащитным положением, уважение к ее отцу (тогда я еще не был с вами знаком лично, сэр) сдерживало меня. Но даже если бы и не это, я не осмелился бы в момент печали и волнения обращаться к ней с подобным предложением. Мистер Трелони, я даю вам честное слово, что ваша дочь и я, пока остаемся только друзьями и ничем больше!

Он протянул ко мне руки, и мы обнялись. Затем он сказал:

— Я удовлетворен, Малькольм Росс. Разумеется, до тех пор, пока я ее не увижу и не дам вам разрешение, вы не будете делать моей дочери никаких предложений… словами, — со снисходительной улыбкой добавил он. Но затем его лицо снова сделалось строгим. — Время не терпит. Мне необходимо обдумать вещи, которые настолько неотложны и удивительны, что мне нельзя терять ни минуты. Я не был готов так скоро заняться обсуждением устройства жизни своей дочери и ее будущего счастья с человеком, который стал моим другом так недавно.