Проклятие Моцарта - [9]

Слова матери подлили масла в огонь, ревность вспыхнула с новой силой, и Элеонора почти возненавидела Арнольда. Но наперекор матери заявила:

— Это мое личное дело, что хочу, то и дарю!

Настроение дочери мгновенно передалось Елизавете Григорьевне, и она язвительно пропела:

— А где твой герой-любовник? По бабам гуляет!

Элеонора рассвирепела и сердито отмахнулась.

— Мама, я прошу, не лезь в мою личную жизнь!

Мать возмущенно пожала плечами.

— А я и не лезу, просто хочу, чтобы ты поняла: Арнольд на тебе никогда не женится, а мне нужны внуки и счастливая дочь!

В перепалке дочь и мать не услышали, как бесшумно вошел Арнольд с большим букетом чайных роз.

Он кашлянул и насмешливо произнес:

— Здравствуй, любимая, с приездом, — и, вручив Элеоноре розы, нежно и страстно поцеловал ее в губы.

Повернулся к сконфуженной Елизавете Григорьевне и усмехнулся:

— Извините, Елизавета Григорьевна, для вас цветов не купил, не знал, что вы осчастливите нас своим визитом.

Сердито фыркнув, Елизавета Григорьевна промолчала. Дочь воспользовалась ее смятением, нагрузила мать подарками и вежливо выпроводила домой.

Как только за матерью захлопнулась дверь, Элеонора бросилась к Арнольду на шею.

— Я так соскучилась по тебе, — защебетала она.

— Я тоже, — прижал он Элеонору к себе и вновь поцеловал.

Высвободившись из его рук, Элеонора потащила Арнольда смотреть подарки, что привезла ему. Схватив белый свитер, заставила примерить.

— Ой, как тебе здорово! — воскликнула она.

Арнольду понравились подарки, он повеселел, подхватил Элеонору на руки, начал кружить по комнате.

— Спасибо, любовь моя, я тебя обожаю!

Элеонора выскользнула из его объятий.

— Солнышко, я пойду ванну приму, а то устала чертовски, с трех часов ночи на ногах, а потом чуть-чуть передохну и приготовлю ужин, или нет, лучше в ресторан пойдем.

— Ужин я беру на себя, — улыбнулся Арнольд. — А ты расслабляйся в ванне сколько хочешь.

Пока Элеонора нежилась в ванной, Арнольд возился на кухне.

Вскоре по квартире разнесся запах жареных антрекотов и свежей зелени.

Элеонора прошмыгнула в спальню и, переодевшись в нарядный шелковый халат, пришла помогать Арнольду.

Но стол уже был сервирован: фрукты, бутылка чудесного грузинского вина, а посередине ваза с чайными розами и зажженные свечи в подсвечниках.

Увидев такую красоту, Элеонора застыла в восхищении.

— Как чудесно!

— Еще одну минуточку. — Арнольд промчался мимо нее, на кухню.

Элеонора тоже решила время напрасно не терять и убрала привезенные вещи в шкаф. В углу дивана остался лишь один упакованный в бумагу предмет, по виду напоминающий альбом.

— Что это? — указал на него Арнольд, появившись с очередным блюдом.

— Подарок для моей бывшей преподавательницы Виолетты Генриховны. Старинные ноты. Она их собирает.

— Это та старушка, которая была у нас в гостях до твоего отъезда?

— Она, — невольно улыбнулась Элеонора.

— Я помню, вы еще закрылись на кухне и о чем-то секретничали, — усмехнулся Арнольд.

— Было дело, — кивнула Элеонора.

Арнольд продолжал суетиться.

— У меня все готово, давай садись за стол, а то все остынет. Сегодня за тобой ухаживаю я.

Он поставил перед Элеонорой тарелку с жареной картошкой, овощами и румяными антрекотами, посыпанными зеленью. Разлил вино по бокалам.

— За тебя, моя любовь! — поднял бокал Арнольд.

Она потянулась к нему бокалом.

— И за тебя.

Пригубив вино, Арнольд и Элеонора накинулись на еду.

Насытившись, они расслабились и разговорились. Элеонора рассказала о своей поездке, Арнольд — о своем последнем концерте.

— А о чем ты все-таки беседовала с той преподавательницей? — вдруг вспомнил он. — Меня даже задело, что вы меня пить чай с собой не пригласили, небось о твоих женихах секретничали? — ревниво сверкнул он глазами.

В глубине души Элеонора порадовалась, что он ревнует ее, но, с другой стороны, как бы это у него в привычку не вошло. Она стала оправдываться:

— Совсем нет, о каких женихах? Я люблю только тебя. Виолетта Генриховна поведала мне тайну.

— И что за тайна?

— Я не могу тебе сказать, я слово дала, что никому не расскажу…

— Какая такая важная тайна может быть у этой старухи? — обиделся Арнольд.

— Между прочим, Виолетта Генриховна талантливый музыкант, из дворянской семьи, а ее предки родом из Австрии, — оскорбилась за преподавательницу Элеонора.

— И что? Она тебе дороже, чем я? Ты мне настолько не доверяешь, что не можешь рассказать, о чем вы шептались?

— Не сердись, — пошла на попятную Элеонора. — Конечно, я тебе верю и расскажу, но дай мне, пожалуйста, слово, что сохранишь все в тайне.

— Честное пионерское, — дурашливо подмигнул Арнольд.

Элеоноре стало неприятно, тревожно, но обижать возлюбленного она не хотела и решилась открыть ему чужой секрет:

— Отец Виолетты Генриховны оставил ей письмо, в котором написано, что Моцарт закончил «Реквием» полностью.

— Насколько мне известно, нет. «Реквием» дописал его ученик, уже после смерти Моцарта, не помню, как его имя, — перебил Арнольд.

— Зюсмайер, — подсказала Элеонора.

— Вот-вот, — обрадовался он, — Зюсмайер. Моцарт не успел, умер.

— Виолетта Генриховна утверждает, что это не так и у нее… — Элеонора сделала паузу и, вздохнув, торжественно завершила: — есть законченная партитура «Реквиема», написанная рукой самого Моцарта.