Проклятие любви - [47]

Каждый день приносил все новые и новые сюрпризы, поэтому думать о плотских радостях было недосуг: урожай в Этчевери оказался незавидным, и надо было позаботиться о запасах провианта на зиму, дровах, одежде, жилищах для саксов, теснившихся в переполненном людьми домишке. Теперь вот еще замок Блэкстер…

Что до плоти, то она может подождать. Придет время — и Райна будет принадлежать ему. Браня себя за муки, терзавшие душу — он всегда презирал в мужчине треволнения, — Максен спустился по лестнице. Потасовка между саксами уже закончилась. Ворча и осыпая друг друга проклятиями, они опять принялись за дело.

Повернув к конюшням, норманн лицом к лицу столкнулся с братом:

— Кристоф!

Тот, видно, что-то хотел сказать, но как-то мялся и, наконец, набрался смелости:

— Я еще не поблагодарил тебя.

— Благодарить меня? За что?

— За саксов.

— Ах да. — Он хотел пройти мимо, но юноша схватил его за руку:

— Ты хорошо поступил.

— Хорошо, — повторил Пендери-старший, словно бы взвешивая непривычное для него слово.

Кристоф не унимался:

— Пожалуй, я должен перед тобой извиниться. Я думал очень плохо о тебе, но ошибался.

Похвала не обрадовала его, а вызвала даже досаду. Противоречивые чувства заговорили в нем. «Слаб ты», — слышался укоризненный голос воина. «Силен», — возражал голос монаха.

— Не суди поспешно, — буркнул Максен, — надо еще проверить, преданы ли мне саксы.

Тень разочарования мелькнула в глазах Кристофа:

— Если ты хочешь, я поеду с тобой в Блэкстер.

— Зачем?

— Давно мы не говорили с тобой как братья. Вот и поговорим.

Слова Кристофа обрадовали рыцаря. Ведь они означают, что брат, который недавно отрекся от него, простил Пендери-старшего. А это проклятие младшего брата тяготило его.

— Да, поездка будет отменная. Лицо Кристофа просветлело:

— Тогда пора собираться. — И пошел к конюшне. Оруженосцы проверяли снаряжение, время от времени поглядывая на своих хозяев, которые с недовольным видом о чем-то говорили. Особенно недовольное лицо было у сэра Анселя. Сборы, наверно, затянутся на целый час. А дорога до Блэкстера неблизкая — займет целый день. Максен снова подумал о Райне. Может, навестить ее, решиться на то, что так долго откладывал, да пуститься в путь.

«К черту муки!» — он зашагал к лестнице.

Райна считала, что ей крепко повезло: с прошлого ужина она не видела Максена. Девушка опустилась на колени на полосатую перину и, наклонившись, ухватилась за ее дальний конец. Откинувшись назад, она потащила его и, покачнувшись, попыталась встать. Это ей не удалось, и тогда саксонка сделала вторую попытку. От усилия ткань треснула, и Райна, окутанная облаком перьев, потеряла равновесие и упала на пол. Ягодицы зашлись от боли, и девушка вскрикнула. В довершение ко всему перина упала на нее сверху. Слава Богу, что никто не видел, в каком глупом положении она оказалась. Райна с трудом перевернулась, став на колени, и, упираясь ладонями в пол, выбралась из-под перины.

В воздухе летали перья и пух, так и норовившие забраться в нос и в рот. «Фу!» — брезгливо выплюнула она перышко, залетевшее ей в рот.

Смех, грохнувший над ее головой, заставил саксонку вздрогнуть и застыть от ужаса при виде ног, обутых в сапоги. Не юркнуть ли ей в спасительную сень перины? Но это было бы еще смешнее. Оттолкнув от себя перину, виновницу ее позора, девушка встала и взглянула на Максена.

Таким она его еще не видела и не знала. Перед ней стоял человек с искрящимися от веселья глазами, улыбающимся ртом с белоснежными зубами. Оказывается, он умеет от души смеяться. Норманн казался намного моложе, чем обычно. Он был красивее и доступнее. Она откровенно любовалась им, не испытывая в эти минуты никаких других чувств, кроме восхищения. Не такого ли Пендери она ждала и искала, человека, открывшего, наконец, свое лицо, постоянно спрятанное под маской гнева и мести.

Рыцарь перестал смеяться, но глаза по-прежнему искрились весельем.

— Здорово это у вас получилось, Райна Этчевери, — с трудом выдавил он из себя.

Оглядев себя, девушка пришла в ужас — она была вся покрыта пухом и перьями. Ладно. Зато ей все-таки удалось увидеть смеющегося Максена Пендери.

— Я думала, вы уже уехали, и решила перевернуть и выбить вашу перину.

Протянув руку, рыцарь снял с ее волос целую горсть перьев, а она от этого прикосновения замерла в каком-то сладком томлении.

— Я тоже думал, что уехал, — улыбаясь, отвечал он, — но что-то заставило меня вернуться.

— А что именно?

Он провел перышком по ее нежному подбородку и шее, остановился у ключицы:

— Вы.

— Я… не понимаю, — прошептала она, хотя на самом деле все прекрасно поняла.

— Нет, понимаете. Я возвратился, чтобы получить то, в чем так долго отказывал и себе, и вам. — Максен окинул ее страстным взглядом и усмехнулся. — Хотя мне кажется, можно было бы выбрать более подходящее время.

В душе Райны шевельнулась надежда. Неожиданно для самой себя она коснулась его подбородка:

— Мне нравится такой Максен.

Его глаза загорелись, но тут же потемнели.

— В сравнении с чем?

— В сравнении с тем жестоким человеком, который заставил меня поверить, что я стану свидетельницей казни.

Ему захотелось убедить ее, что он вовсе не бессердечный, жестокий хищник.