Проклятие королей - [17]

Первые слова Эвелин, обращенные ко мне, были: «Помоги мне». Что, если бы я сделал это? Что, если бы, плюнув на репортаж, я связался с Брэдстритом, послал его за доктором и велел вывезти всю группу? А пока он был еще в пути, послал бы сообщение Санду: «Принцесса будет твоей, если ты дашь нам улететь с планеты»? А потом подключил к гортани Эвелин аппарат искусственного дыхания, который помешал бы ей говорить, но, возможно, сохранил ее жизнь до тех пор, пока не пришел корабль?

Мне хочется думать, что я бы сделал это, если бы знал ее раньше, если бы не было «слишком поздно» - по ее.собственным словам. Но не знаю. Санд был влюблен в нее до такой степени, что отдал ей свою собственную бейю, но потом, явившись в гробницу, предложил ей яд в бутылке из-под колы. И Лако знал Эвелин, но он вернулся и погиб не из-за нее, а из-за сокровища.

– Это было Проклятие, - говорю я.

Бейя Эвелин медленно идет по комнате, и свет то становится ярче, то тускнеет по мере ее передвижения.

– Все, - говорит она и садится на койку. Над кроватью зажигается ночник.

– Что «все»? - спрашиваю я и жалею, что при мне нет переводчика.

– Все прокляты, - говорит она. - Ты. Я. Все.

Она скрещивает на груди руки, которые всегда выглядят грязными, и ложится на кровать. Свет выключается. Совсем как в прежние времена.

Через минуту ей надоест лежать, и она вскочит, а я снова примусь складывать фрагменты голубой вазы.

«Все прокляты». Даже группа Лиси. Потому что из-за моего передатчика Санд решил, что они помогали мне увезти сокровища с Колхиды. Сжег археологов живьем в пещере, где они вели раскопки. Не сумел убить одного Брэдстрита, потому что «Ласточка» сломалась на полпути к Спайни. Когда Брэдстрит туда прибыл, на Колхиде уже высалилась Комиссия, и его уволили, а потом его нанял мой шеф писать репортажи о заседаниях. Санда арестовали за поджог палатки. Остальные сугундули сидят на слушаниях Комиссии, но бейи, судя по репортажам Брэдстрита, обращают на них мало внимания. Они гораздо больше интересуются судейскими париками членов Комиссии.

К этому времени бейи уже успели украсть четыре парика.

Бывшая бейя Эвелин встает и опять плюхается на кровать, пытаясь заставить свет мигать. Ей совершенно неинтересна история, которую я пишу, эта повесть об убийстве, яде и других Проклятиях, жертвой которых становятся люди. Возможно, ее народ навидался этого достаточно в древние времена. Возможно, Борхард был не прав, и сугундули вовсе не отняли у них Колхиду. Может быть, едва те приземлились, бейи сказали: «Вот. Возьмите ее. Быстро».

Она заснула. Я слышу ее легкое ровное дыхание. Во всяком случае, она-то не проклята.

Я спас ее и спас принцессу, хотя и с опозданием на тысячу лет. Поэтому, хочется надеяться, Проклятие овладело мной не до конца. Но через несколько минут я включу свет и окончу этот рассказ, а затем упрячу в надежное место. Вроде гробницы. Или холодильника.

Почему? Неужели потому, что Проклятие королей окружает меня, как клетка, висит надо мною, как паутина электрических проводов?

– Проклятие королей, - бормочу я, и моя бейя сползает с кровати, выходит из каюты, чтобы принести мне воды в неизменной бутылке из-под колы, словно я и есть ее новый пациент, который лежит, расставаясь с жизнью, под пластиковым пологом.

Перевела с английского

 Валентина КУЛАГИНА-ЯРЦЕВА