Проклятие клана Монтгомери - [35]

Мы позавтракали хрустящими тостами и воздушным омлетом, которые Джейми принёс на подносе из кухни, запили горячим кофе со сливками. Это был самый вкусный завтрак в моей сознательной жизни. Я обрадовалась, заметив, что сам он ест со здоровым аппетитом, сидя на краю кровати рядом со мной.

— Я постараюсь вернуться засветло, — сказал он, — там только подшпаклевать, положить плитку и покрасить стены. Вполне возможно закончить часам к четырём. Пожалуйста, не выходи никуда одна, обещаешь?

— Если надо, могу не вылезать из постели.

Он поцеловал меня, словно в последний раз в жизни.

— Чёрт, мне сложно будет сегодня сосредоточиться на работе. Кевину придётся сдать клиентам дом с кривыми стенами и перекошенной плиткой.

Я проспала часов до двенадцати, когда робкое осеннее солнце ненадолго выглянуло из-за облаков чтобы обогреть вершины сосен. Набросила на плечи клетчатую фланелевую рубашку, которую нашла в шкафу, босиком спустилась вниз. Деревянный пол был чистым, шероховатым и на удивление тёплым. Джейми утром включил отопление. Мой рюкзак всё ещё лежал у входной двери. Я достала зарядку для телефона и чистое бельё. Больше ничего распаковывать не хотелось.

Приняла душ в маленькой ванной наверху, так непохожей на просторную комнату с голубоватыми стенами, примыкавшую к спальне родителей на втором этаже. Одинокая зубная щетка Джейми красовалась в идеально чистом стакане. Его пластиковый бритвенный станок, дешёвая пена и одеколон из супермаркета опрятно лежали на полке.

Я побродила по дому, просушивая волосы. В подвале больше не хлопало, в коридорах никто не вздыхал. При ровном свете пасмурного дня особняк Монтгомери стал тихим, смиренным и почти добродушным, словно наконец согласился принять меня в гости. Доски пола податливо поскрипывали под ногами. Потолки, непривычно низкие, построенные во времена, когда надёжность считалась важнее дизайна, благосклонно склонялись над моей головой. Медные люстры подмигивали тёплым блеском, бархатные кресла приглашали взять с полки книгу и, забравшись в них с ногами, погрузиться в события давно минувших дней. Даже свисающие с кухонного потолка сковородки не пытались образумить меня ударом по лбу. Убедившись, что дом больше не намерен мне угрожать, я вернулась в спальню Джейми.

Только сейчас я заметила, что кровать у него узкая, полуторная, и удивилась, как нам вдвоём не было на ней тесно. В дальнем углу ютился под скошенной крышей шкаф, из тех, что продаются в магазинах готовой мебели. У кровати стояла тумба, на которой ровной стопкой были сложены несколько журналов по сноубордингу, сборник рассказов Г. Ф. Лавкрафта издания семидесятых годов и старенький ноутбук с проводом, тянувшимся к розетке у плинтуса. На полу у окна лежали разборные гантели.

Я открыла шкаф и посмотрела на себя в зеркало, висевшее на дверце. Спокойный свет осеннего полудня не скрывал ничего. Ни полноватых бёдер, ни намечающейся морщинки меж бровями, ни припухшей от поцелуев нижней губы. Я собрала волосы на затылке и завязала в хвост. Мне больше не хотелось непроизвольно сутулиться, скрывая слишком большую грудь. Вчера Джейми признался, что семь лет мечтал уткнуться в неё лицом.

Вся его одежда помещалась на двух полках. Я потёрлась щекой о колючую шерсть свитера, вдохнула запах мыла, исходящий от белья. Развернула пару сильно потёртых джинсов подросткового двадцать девятого размера, классического кроя, немодного теперь. Если бы он увидел, как я глажу и нюхаю его одежду, наверняка счёл бы меня сумасшедшей.

Я представила себе, как приду в большой универмаг вроде Мейсиз, когда всюду предрождественские скидки, ёлочные шары, снежинки и свет. Размечталась, как накуплю ему шёлковых рубашек с зауженной талией и широкими лацканами, которые нужно носить расстёгнутыми на пару пуговиц, демонстрируя миру эти прекрасные ключицы. Стану выбирать тёмно-синее или светло-серое, чтобы подчеркнуть его белую кожу и зелёные глаза.

А потом найду несколько пар брюк, узких, собирающихся небрежными складками поверх ботинок, на размер меньше, чтобы сидело плотно, как сейчас носят. Моё воображение понеслось дальше, и я обмерла от умиления, представляя, как будет смотреться на ладной фигуре моего возлюбленного дорогой качественный костюм.

Около двух я включила телефон, обнаружила три не отвеченных звонка от Джейми и тут же перезвонила. Его голос звучал волнительно и непривычно. Он сказал, что соскучился и хотел узнать, всё ли в порядке.

Я стыдилась признаться, что выключила телефон, чтобы не принимать звонков Роберта. Так малодушно с моей стороны.

— Зря я пошёл на работу, — сказал Джейми, — не следовало оставлять тебя одну.

— Не беспокойся, — ответила я, — ты ждал меня семь лет, я никуда не денусь за несколько часов.

— Я думал об этом всю ночь и всё утро. Я откажусь от наследства и мы с тобой уедем отсюда, куда захотим. Мне ни к чему особняк Монтгомери. Мой дом там, где ты и наши дети. Я очень хочу детей, Мадлен, не меньше троих и чем скорее, тем лучше.

— Ты совсем свихнулся, — сказала я, чувствуя себя непозволительно, незаслуженно счастливой.

— Я люблю тебя, — произнёс он тихо и с отчаянием, словно боялся, что нам больше не доведётся поговорить.