Проклятие Ивана Грозного. Душу за Царя - [106]

Чёрт с ними, с пушками! Наводчики прыгнули на коней, погнали их шенкелями обратно в лагерь. Всё равно дело уже было сделано; тихо, хотя и под шумок.

Телохранителей, что остались у Дивея, порубили в скором бою саблями. Самого мурзу легонько тюкнули по голове, чтобы руками особо не размахивал, положили поперёк седла и рванули к гуляй-городу. Постреляли им вслед, конечно, подранили некоторых; но вернулись все, живые и матерящиеся от переполняющих чувств.

   — Я мурза невеликий, татарин простой! — на хорошем русском закричал Дивей, снятый с коня и брошенный под ноги воеводы Воротынского.

   — Вот это ты опричникам князя Хворостинина и расскажешь, — заметил воевода, понимающе кивнув головой.

Опричной сотне, что была при Хворостинине, без разницы — на бой идти или бородой кого в костёр совать. Всё, что для блага государства — любо и правильно.

Дивей-мурза только посмотрел на каменные лица опричников, не так давно вышедших из боя у Сенькина брода, и сразу понял, что лучше не запираться и не лгать.

Много интересного порассказал Хворостинин после долгой беседы с татарином главному воеводе. Михаил Воротынский уже знал, как добить Девлет-Гирея.

Завтра.

Крымцы, лишившиеся лучшего полководца, забродившей квашней полились с утра на холм. Спешенные, шли по трупам, оскальзываясь и падая, но поднимаясь, чтобы снова идти вперёд под ураганным огнём.

Дошли!

   — Не удержим стены — вырежут!

Дмитрий Хворостинин повернулся к командиру немецких наёмников, Францбеку, привыкшему откликаться на русское Юрий Петрович.

   — Юрий Петрович, наша битва пошла. Уводи своих, за дальнейшее мы не заплатим!

   — Уходить? Это не есть хорошо, — покачал головой наёмник. — Хорошо есть доспех из Золингена. Мои люди готов доказать подобное!

Сотня стальных статуй с длинными мечами, любимыми профессиональными воинами, продающими своё мастерство за золото, украсила стены гуляй-города.

Стрелы отскакивали от брони, выкованной искусными немецкими мастерами. Мечи гудели, отсекая ладони крымцам, пытавшимся повалить деревянные щиты гуляй-города. Бывало, что стальной гигант складывался, падая на окровавленную землю, — нет ничего неуязвимого, — но другой наёмник вырастал за щитами, и мясорубка возобновлялась.

Контракт надо исполнить. Это есть хорошо, как говаривал Юрий Петрович Францбек.

Били ручницы. Как живые, отскакивали от отдачи пушки, уложенные на телеги, ставшие подвижными лафетами.

А по лощинке, у которой служители Разбойного приказа пленили Дивей-мурзу, двигался большой полк под командованием Михаила Воротынского. Вот она, мечта русского воина того времени: конным встретить пешего татарина!

Красиво пошла конница царского воеводы. Сотня за сотней, тысяча за тысячей; стреляя, рубя и топча.

Девлет-Гирей понял, что потерял всё.

И повернул коня прочь.

Обманув не только своих воинов, но и демона Риммона, рассчитывавшего на победу крымцев.

Воистину нечеловеческим чутьём демон понял, что пока этот народ верит своему Богу и царю, Русь не покорится. Пусть царь Иван погибнет или сбежит. Пусть на московских храмах заблестят на солнце исламские полумесяцы!

В сражении при селе Молоди русские снова решили не согласиться с мнением демона.

И должны быть наказаны.

Вот, например, можно наслать моровое поветрие, иногда называемое чумой. И ускорить болезнь, чтобы воины, покрытые зловонными язвами, падали мёртвыми под копыта татарских коней. Заодно не так уж и сложно сделать так, чтобы самих крымцев болезнь не коснулась.

Главное, это не было чудом. Заражение вражеского войска чумой описано ещё в Библии. Люди передавали болезнь другим людям. Демон немного ускорит развитие чумы, вот и всё. Дело, знаете ли, житейское.

Риммон чувствовал, как в его тело, невидимое и огромное, входит болезнь. Тело раздувается, угрожающе нависая над холмом, у которого кипит битва. Ещё болезни, ещё! Скоро она, как грибные споры, разлетится из лопнувшего тела демона. Разлетится скорой и неминуемой смертью.

—Дай людям самим решить свою судьбу, демон!

Неужели это снова он, вездесущий архистратиг Господа, называемый ещё Ангелом Грозной Смерти? Пеший, босой, в простой светлой рубахе. Безоружный...

— Оставь их в покое!

Ангел Грозной Смерти смотрит на демона, теряющего призрачное тело, тающего в страхе перед посланцем Божьим, идёт дальше, мимо воинских порядков русских — невидимый для них. Идёт, собирая души православных, погибших в бою, чтобы привести их к Божьему престолу. В ряды огромного войска, готового встретить силы зла в грядущей битве на выжженной равнине у города эр-Мегиддо.

А Девлет-Гирей, увы, ушёл. На переправе через Оку легли под московскими саблями пять тысяч татарских воинов, своими жизнями купивших обратную дорогу для своего господина.

Никогда в жизни более не осмелившегося поднять войско на Русь.

* * *

Есть мужчины, не сделавшие войну целью жизни. Не спорьте, я сам таких видел!

Придворный лекарь Елисей Бомелий зарабатывал лекарственными травами, бывало — ядовитыми. Случалось — чернокнижием, только тайно, тайно...

Через Европу, оградившуюся от Руси кольцом фронтов Ливонской войны, до лекаря добрался гонец с посылкой.

Тайной, конечно... тайной!